Ознакомительная версия.
— Ничего страшного, Владимир Аркадьевич. Эти миноносцы хоть и не так велики, но довольно остойчивые, способные противостоять стихии. Мой старший брат командовал одним из таких в Порт-Артуре и, как рассказывал мне, попадал и не в такие переделки. Да что там — миноносцы времен Русско-японской войны, когда он же, командуя одним из первых миноносцев этого класса кораблей типа «Або», этим карликом по сравнению даже с миноносцами, о которых вы упомянули, смог четверть века тому назад привести его в составе Средиземноморской эскадры под командой адмирала Макарова* в Порт-Артур. Каково?!
— Я, Степан Петрович, склоняю свою далеко еще не седую голову перед мужеством моряков его экипажа…
— Но заметьте, Владимир Аркадьевич, — продолжил командир, в очередной раз успев ухватиться за планширь ограждения мостика при резком крене корабля, — что эти миноносцы, преодолевая разгулы стихии, были-то все-таки на ходу. А вот за «Жаркого», честно говоря, беспокоюсь — ведь он с разобранными машинами, без электрического света идет на буксире у плавмастерской «Кронштадт». И швыряет его сейчас с борта на борт так, что не приведи Господи. Да что это я, собственно говоря, распинаюсь перед вами? — удивился он сам себе. — Ведь вы же и сами опытный моряк и знаете это не хуже меня. А посему лишь молю Всевышнего, чтобы выдержали его буксирные тросы. Иначе…
И Степан Петрович, сняв фуражку, перекрестился.
— А тут к тому же, — озабоченно продолжил он, — по распоряжению командующего флотом его командира и старшего офицера, поскольку эсминец идет на буксире, перевели на время перехода из Севастополя в Константинополь на один из транспортов, оказавшийся практически без командного состава. Дело-то, конечно, нужное, однако «Жаркий» сейчас находится под командой лишь старшего инженера-механика, оставшегося верным своему кораблю, в отличие от его механиков, сошедших на берег. Правда, Бантыш-Каменский — офицер толковый, — уточнил командир.
Старший офицер, вздохнув, неопределенно произнес:
— В море-то всякое бывает, Степан Петрович… А в жестокий шторм может произойти и такое, что не приведи Господи.
Тот согласно кивнул головой.
* * *
Выйдя поздним вечером в море, огромный «Кронштадт» вел на буксире «Жаркий», а за ним еще два катера — истребителя подводных лодок и парусную яхту, но уже без экипажей.
Неожиданно корабль вздрогнул от сильного удара, чуть было не став, по образному выражению его команды, на дыбы. Все тут же выбежали на верхнюю палубу: море в огнях, мечущиеся лучи прожекторов, крики о помощи, резкие команды…
Как выяснилось позже, болгарское судно «Борис» водоизмещением около двух тысяч тонн с беженцами из Севастополя на борту по каким-то причинам стало выполнять неожиданный маневр и оказалось прямо перед носом «Кронштадта», и тот врезался в его борт, несмотря на то что оба судна были хорошо освещены. «Кронштадт» тут же дал задний ход, и «Жаркий», продолжавший движение по инерции, врезался под его нависающую над уровнем воды корму. В течение нескольких мгновений радиоантенна и рея большой мачты рухнули, шлюпки были раздавлены, рубка помята.
«Борис» же, протараненный «Кронштадтом», стал погружаться. Французский буксир, сопровождавший колонну русских судов, принял сигнал «SOS», поданный «Борисом», и, подойдя к тонущему судну, спустил шлюпки для спасения людей. В то время как «Кронштадт» уже сделал это.
Однако на этом неприятности для «Жаркого» не закончились.
Погода портилась, а на другой день разразилась буря. С восходом солнца сигнальщики миноносца доложили, что парусная яхта за его кормой исчезла. Шторм оторвал и истребителей, но так как людей на них не было, их и не стали искать.
Главный боцман первым заметил, что один из двух буксирных тросов, идущих от кормы «Кронштадта», лопнул.
— Выдержит ли второй? — заволновался старший инженер-механик.
— Может быть, выдержит, а может быть, и нет… — неопределенно пожал плечами боцман, так как старый моряк знал, что в море никогда нельзя ни в чем быть уверенным.
И все-таки и второй трос лопнул. Это все сразу же почувствовали, так как от беспорядочной качки стали кататься по палубе помещений вещи и мебель, а стоять, не держась за что-либо, стало невозможно. И «Жаркий», без действующих машин, без света, беспомощный, остался один в разбушевавшемся море, в то время как громада «Кронштадта» удалялась в темноте ночи…
Моряки миноносца, стараясь удержаться на скользкой палубе, изо всех сил кричали «Кронштадту» вслед, но ветер уносил их отчаянные крики. И тогда старший гардемарин Хович, отбросив в сторону ставший бесполезным рупор, выстрелил из ракетницы. Красная ракета взметнулась ввысь и тут же была унесена порывом ветра в сторону. Но этого оказалось достаточно: исчезновение «Жаркого» заметили на «Кронштадте».
Он грузно возвращался, медленно переваливаясь с борта на борт, разыскивая в бушующих волнах маленький, по сравнению с ним, миноносец, освещенный только полудюжиной свечей, слабо подсвечивающих его иллюминаторы. Трудный маневр в штормовую темную ночь для транспорта его размеров.
Боцманской команде потребовалось много умения и терпения, чтобы снова завести концы. В кромешной тьме, исчезая иногда из глаз в пенистых брызгах, матросы упорно снова и снова заводили буксирные тросы. Ведь свой прожектор бездействовал, а от попытки осветить бак* «Жаркого» прожектором с «Кронштадта» пришлось отказаться, так как его мощный луч слепил глаза матросов боцманской команды миноносца. И все-таки, несмотря на все трудности, буксирные тросы были заведены.
Но шторм продолжался, и еще четыре раза тросы рвались. И каждый раз надо было снова искать «Жаркий», терпящий бедствие.
В то же время «Кронштадт» перевозил 3000 человек, и очень ограниченное количество угля в его бункерах позволяло ему только-только дотянуть до Константинополя. И он уже больше не мог расходовать драгоценный уголь на поиски «Жаркого». Поэтому его капитан отдал приказ переправить экипаж, пассажиров и ценные вещи с «Жаркого» на «Кронштадт». И миноносец был пришвартован к огромному борту «Кронштадта».
Женщины и дети, которых было около тридцати человек, с трудом удерживались на качающейся, залитой водой его палубе. А ведь им надо было подниматься по веревочным штормтрапам*, болтающимся над бушующим морем, вдоль высокого борта «Кронштадта»…
Матросы миноносца с детьми на руках, стараясь удержать равновесие, поднимались по вертикальным шатким штормтрапам вдоль борта, а к ним, перегнувшись через фальшборт*, уже матросы «Кронштадта» тянули свои руки, чтобы принять детей из их рук на его устойчивую палубу. И никто из ребят не упал в воду!
Ознакомительная версия.
