Животные заметили меня. Один из коней беспокойно заржал. Я бы сразу распознал в таком ржании знак приближающейся опасности. Эти же люди не обратили на это никакого внимания.
Я добрался до противоположной стены и только тут залег. Я тщательно выбрал место, где камни слегка осыпались. Это щель позволила мне заглянуть внутрь, причем меня оттуда не было видно.
Все трое сидели прямо передо мной. Манах эль-Барша и Баруд эль-Амасат — спиной, тюремщик — лицом к входу. Я его раньше никогда не видел, но наверняка это был он.
Они играли в карты. Скорее всего, в ту самую игру, которой отвлекали внимание Ибарека во время кражи. Ружья они отставили в угол, ножи и пистолеты тоже лежали поодаль. Я повернулся и дал Халефу знак подойти. Снова заржала лошадь. И опять игроки не обратили на это внимания. Халеф опустился на землю рядом со мной и заглянул в щель.
— Хамдулиллах!48 — прошептал он. — Они наши! Что будем делать?
— Арестуем их. Согласен?
— Конечно. А как?
— Ты берешь на себя тюремщика, а я двух других.
— Самых опасных?
— Я управлюсь с ними.
— Тогда вперед! Только достань вначале ремни, чтобы они были под рукой.
Халеф вытащил ремень из сумки так, чтобы его можно было легко выхватить. Тут Баруд эль-Амасат разразился проклятиями.
— Вай башина!49 Что ты удумал? Нас не проведешь! Мы знаем, что ты жульничаешь, и всегда начеку. Мешай карты еще раз.
— А может быть, прекратим дурью маяться! — сказал Манах эль-Барша. — Что мы друг у друга деньги отнимаем?
— Ты прав. Уже надоело. А с тех пор, как Мюбарек принес эти новости, игра у меня не идет.
— Он, наверное, ошибся.
— Этого не может быть.
— Мы описали ему этого парня настолько точно, что он его сразу узнал.
— Чтоб его черти взяли! Что ему от нас надо, что мы ему сделали? И что он нас в покое не оставит?
— Завтра оставит. Утром он будет мертвец.
— Если удастся!
— Должно удаться. Мюбарек всемогущ. Он все так обштопает, что мы придем ночью и убьем их.
— А если ничего не получится?
— Тогда разыщем их в конаке. Мюбарек создаст для этого условия. Он превратится в нищего.
Ну что ж, план не дурен. Значит, нас должны убить. Мюбарек побывал здесь и все им доложил.
— Надо бы мне на него взглянуть, — заявил тюремщик. — Если такие бравые ребята боятся его, значит, это опасный тип!
— Это шайтан, гяур, христианская собака, которая должна поджариться в аду! — гневно ответил Манах эль-Барша. — Он бежал за мной в Эдирне, через двадцать улиц и переулков. Я сделал все, чтобы от него уйти, и все-таки он меня нашел. А этот недоросток, который его сопровождает, — сущий черт! И что мы его там, в конюшне, не пристукнули! Обоих других я не знаю, но им тоже крышка. Сатана покровительствует им, иначе бы им не уйти из Мелника.
— Да, люди там какие-то глупые.
— И гонцы оттуда еще не прибыли. Так что нам придется самим тут все проворачивать. Лошадь у этого типа очень ценная, четверых стоит. И оружие очень дорогое. Думаю, даже не надо дожидаться Мюбарека. Если бы сегодня удалось нам прикончить этого шайтана… С какой бы радостью я загнал этому гаду нож между ребер.
— Вряд ли тебе это удастся.
Произнося эти слова, я уже наносил ему удар кулаком, от которого он тут же свалился.
Двое других на несколько секунд онемели от ужаса. Этого времени хватило. Я схватил Баруда за глотку и так сильно сжал, что он, дернув руками, растянулся на земле. Халеф занимался тюремщиком, который от ужаса забыл, что нужно обороняться. Какое-то мгновение я еще держал Баруда за глотку, пока тот не перестал дергаться. После этого я помог Халефу связать тюремщика. Мы положили Манаха и Баруда рядом так, чтобы голова одного находилась у ног другого, и стянули их веревками: без посторонней помощи им было ни за что не освободиться. Тюремщик также был крепко стянут ремнем. Потом мы обследовали их сумки и седла и обнаружили украденные у Ибарека деньги и вещи и многое другое. У Манаха имелась при себе значительная сумма денег.
Тюремщик наблюдал за нашими действиями молча, не догадываясь, кто перед ним. Халеф наградил его увесистым пинком и спросил:
— Надеюсь, ты знаешь, кто мы? Тот не ответил.
— Ты слышал меня? Я спрашиваю, догадываешься ли ты, кто мы такие? Отвечай, или награжу тебя плеткой!
— Да, знаю…— прошипел связанный, испугавшись плетки.
— Ты ведь хотел познакомиться с нами. Только что об этом говорил. Наверное, и не подозревал, что так быстро исполнится твое желание.
Баруд эль-Амасад пришел в себя. Открыл глаза и уставился на меня расширенными от ужаса глазами.
— О боже! — крикнул он. — Теперь нам крышка.
— Да уж! — засмеялся Халеф. — Получите по заслугам! Вы ведь хотели нас убить!
— Нет. Это не правда.
— Молчи, мы слышали!
— Это они, а не я.
— Не ври. Мы знаем, кто вы такие.
Тут зашевелился Манах эль-Барша, но веревки не давали ему двигаться. Он взглянул на нас и закрыл глаза.
— Что же ты не здороваешься?! — угощая его плеткой, крикнул Халеф.
Он снова открыл глаза, увидел меня и Халефа и закричал:
— Развяжите нас! Освободите нас!
— Аллах поможет!
— Я заплачу!
— Денег не хватит!
— Я богат. Очень богат!
— Ага! Деньгами, которые ты украл. У тебя их заберут.
— Их никто не найдет.
— Ну и пусть лежат. Нам они не нужны. Сиди, что мы будем делать с этими типами? Не тащить же нам их с собой в город.
— Нет, конечно. Пусть лежат здесь, пока мы их не заберем.
— А они не освободятся?
— Нет. Мы об этом позаботимся.
— А то, что мы нашли при них, возьмем с собой?
— Пусть все остается здесь. Полиция должна найти все в том же виде, в каком мы все это застали.
Мы использовали упряжь, чтобы связать покрепче пленников, но сделали это так, чтобы не причинить им особых страданий. Тюремщика связали с теми двумя, чтобы они, перекатываясь, не смогли ослабить путы. Потом мы двинулись обратно в город.
Задержанные не проронили ни единого слова. Угрозы в их положении были бы бессмысленны. Впрочем, как и мольбы о пощаде. Выбравшись на опушку, Халеф подошел к домику Мюбарека посмотреть, заперт ли он.
— Этот гад оказал бы нам большую «услугу», освободив этих мерзавцев.
— Он сюда не вернется.
— А если все же вернется домой и пойдет к ним?
— Он будет еще только собираться наверх, когда мы будем уже тут.
— Значит, получится так, что они придут сюда раньше, чем мы спустимся в город.
— Нет. Он будет сидеть у коджабаши и с нетерпением нас ждать; и не уйдет оттуда до тех пор, пока не состоится это дурацкое судейское заседание.
