Джигит воздел руки вверх, затем спустился со склона, присоединился к соплеменникам, и вся группа скрылась в другом тоннеле, ведущем к реке и так же закрытом ветвями деревьев. Панкрат вздохнул, он подумал о том, что, как и отец, нажил себе кровника, с которым придется повозиться основательно. А в том, что все тайное когда-нибудь станет явным, сомнений быть не могло – слишком близко друг от друга жили казаки и чеченцы.
Он приладил винтовку между ногами, теперь о планах горцев и об их маршруте уряднику стало известно из первых рук. Нужно будет предупредить казаков, несущих службу на кордоне, чтобы в час намаза они не спешили трапезничать, а были готовы ко всему. Сейчас же у него объявилась возможность обойти чеченцев стороной, если они не надумали рассредоточить засады по всему берегу.
Продвинувшись к водопаду, казак ладонями зачерпнул ледяной воды, омыл ею лицо и начал карабкаться на вершину скалы. Необходимо было уточнить расположение сил противника, чтобы без приключений вернуться домой. Гора была невысокой, она представляла собой массивный обломок от горной цепи, убегающей к ослепительно белым зимой и летом неприступным пикам. Наверху между нагромождениями камней гулял жестокий ветер, заставивший Панкрата поглубже натянуть папаху.
Он осмотрелся вокруг. Внизу чернели крыши чеченских халуп, по улицам бродили старики, в пыли возились дети, за окраиной аула на лугу паслось стадо маленьких красноватых коров вперемешку с отарой овец. Он не знал, в какой сакле живет его возлюбленная, и мучительно пытался угадать ее среди остальных, крытых чаканом. Но все хаты были на одно лицо, даже печные трубы над ними представляли собой одинаковые конические воронки.
Солнце перешло ту незримую черту, после которой ждать появления любимой у ручья стало бесполезно. Скорее всего, в ауле или в ее семье произошло что-то из ряда вон выходящее. Казак покусал кончики усов и решил, что будет приходить к водопаду до тех пор, пока не выяснит причину.
Он снова развернулся лицом к реке, с охотничьей зоркостью отметил места, в которых спрятались чеченцы. Они не решались растянуться по берегу Терека, а старались держаться поближе друг к другу, обойти такую засаду не составляло больших проблем.
Панкрат собрался спускаться вниз, когда его внимание привлек один из джигитов. Он явно не желал сидеть в секрете и снова направился по тропе, ведущей к водопаду.
Казак узнал двоюродного брата убитого им жениха Айсет, подивился чутью родственников, как две капли воды похожих друг на друга, и вспомнил, как нелегко было ему управиться с первым. Медвежий выпестыш словно упреждал действия казака, успевая подготовиться к ним и встретить во всеоружии, его погубило лишь одно неверное движение. Вот и этот, казалось, нутром ощущал, что за спиной у него прячется враг, не обращая внимания на знаки, подаваемые главарем, он пропал в зарослях кустов.
Казак засунул полы черкески за пояс и запрыгал по камням к основанию скалы. Джигит сам выбрал свою судьбу, оставалось помочь ему в осуществлении этого выбора, тем более что кровник все равно охотился бы за ним до конца своей жизни.
Под кроной мощного дуба сбоку тропы спокойно могло бы разместиться стадо диких свиней, наверное, по осени они наведывались сюда часто, потому что вокруг валялась только скрипучая скорлупа от желудей. Панкрат присел под стволом с замшелой корой, вытащил из ножен кинжал и прислушался. Где-то на подходе ему почудился звук осторожных шагов. Видимо, джигит, недавно прошедший этой дорогой, больше доверял собственной интуиции, нежели визуальным наблюдениям.
Оценив во второй раз, с кем имеет дело, казак камышовой кошкой вскарабкался на толстую ветку, зависшую над тропой, и постарался слиться с ней. Ждать появления чеченца ему пришлось недолго, тот высунулся из-за кустарника, завертел короткой шеей вокруг, затем расставил ноги и замер на месте, не решаясь пойти дальше.
Панкрат подумал, что так он может и не добраться до родного берега Терека. Если не получится убить противника сразу, то его соплеменники мигом окажутся здесь, и тогда жизнь будет зависеть только от его величества случая.
Между тем квадратный джигит подергал горбатым носом и, оторвав маленькие глазки от кустов, стеной стоящих по бокам тропки, поводил ими по ветвям деревьев. Казак затаил дыхание, он вспомнил, как когда-то они с батякой поставили силки на волка, а потом спрятались в буреломе и начали ждать. Зверь объявился быстро, в тех местах он чувствовал себя хозяином. Огромный волчара с подпалинами на мощной груди вел себя точно так же, хотя ветер дул в обратную от него сторону. Не позарившись на свежие куски мяса, матерый хищник ушел своей дорогой, и лишь года два спустя батяка достал его из ружья. Времени на того волка он тогда потратил достаточно.
Сейчас ситуация напоминала воспоминания из далекого детства. Панкрат из последних сил старался удержаться на суку, руки и ноги у него немели, во рту пересохло от напряжения. Он хотел вытащить из-за спины пистолет и пулей сразить чуткого врага, вознамерившегося поворачивать назад, благо, расстояния до него было саженей пять с небольшим, и тут же быстро уносить ноги, когда из чащи вдруг с шумом выпорхнула крупная птица.
Панкрат носком сапога уперся в развилку ветки и с силой метнул кинжал в грудь джигита, отвлекшегося в этот миг. Он сразу слетел с дерева, на ходу выдергивая из ножен шашку, и в два прыжка очутился рядом с противником, так и не понявшим, что произошло. Голова двоюродного брата погибшего жениха Айсет чугунным горшком свалилась с плеч под ноги, вмялась в землю, на ней безуспешно пытались найти ответ на допущенную промашку маленькие настороженные глазки.
Казак вцепился пальцами в черкеску врага, рывком отбросил его тело на обочину, он понимал, что тропа должна оставаться в первозданном виде. Ему удалось оттащить убитого в сторону и забросать прошлогодними листьями. С трудом восстановив дыхание, он прислушался и понял, что короткая борьба не успела всполошить лесную живность. Приладив оружие по местам, Панкрат скрылся в зарослях, в этот раз ему было ведомо, каким путем попасть к себе домой.
Казаки на кордоне ожидали его появления с нетерпением, они с интересом следили за тем, как младший из Даргановых подбирается к чеченской девке. Разговоры вокруг этого дела не стихали с того момента, когда урядник поделился сокровенными мыслями с другом Николкой. Он рассказывал тому о своих похождениях, а прислушивались все.
– Зря Панкратка затеялся с горянкой, не даст она ему покоя, как пить дать, – прикуривая трубку, вырезанную из корешка чинары, рассуждал Игнашка. Свободные от службы станичники сидели кружком вокруг подвешенного над костром котелка с кипящей ухой, занимались мелким ремонтом боевого снаряжения. – Вот Горобец в свое время позарился на ихнюю бабу и чуть жизни не лишился.
