Может быть, в этот момент Поль нечаянно заглянул и вглубь собственного сердца.
Но все случившееся промелькнуло, как яркая вспышка.
Суавита одним выразительным и благородным жестом положила конец непредвиденному эпизоду. Поль все еще вопросительно смотрел на нее, когда девочка подошла к нему, держа в руке маленький хрустальный медальон, который обычно висел у нее на шее, спрятанный под платьем.
Мы боимся, что читатель примет этот маленький медальон за важный элемент мелодрамы, тем более, что в нем хранилась прядь волос покойной графини де Шанма.
Не умаляя таланта многих писателей, которые часто используют такие предметы для введения новых сюжетных поворотов, мы постараемся не злоупотреблять «крестом моей матери». Читатель может на нас рассчитывать.
Этот медальон, простой и деликатный, был всего лишь подарком несчастной Терезы Сула – всего лишь подарком, и ничем больше.
Тереза, хранившая светлую память о покойнице, лично повесила на шею девочки этот медальон, не сказав, однако, что отрезанные ею самой волосы принадлежали мадам де Шанма. Таким медальоном нельзя растрогать, скажем, Клампена по прозвищу Пистолет и ему подобных.
Суавита повторяла свою пантомиму до тех пор, пока не достигла желаемого результата. Ей удалось, наконец, обратить внимание Поля на медальон с одной единственной целью: вынудить его произнести имя Терезы Сула. Суавита только этого и ждала: она показала рукой сперва на ружье, а затем на Поля. Этот двойной жест оказался настолько красноречивым, что Поль сразу все понял и в недоумении воскликнул:
– Терезу убили, а меня подозревают в этом преступлении!? Кто такое придумал?
Суавита скрестила руки и прижала их к сердцу.
– Только не я! – означал этот жест, полный доверия и безграничного обожания.
Глаза ее умоляли, рукой она указывала на дверь.
– Ты предлагаешь мне бежать?! – с возмущением крикнул Поль.
Девочка опустилась на колени и прижала к губам его руку. Поль задумался. В памяти всплыло собрание, на которое он попал в Шато-Неф-Горэ. Внезапно, без всякого на то основания, без каких бы то ни было доказательств, он понял, что эти люди неизвестно каким образом связаны и причастны к убийству Терезы Сула и что именно от них исходит смертельная угроза его собственной жизни.
Разум не хотел подчиняться иррациональным чувствам, не хотел воспринимать необоснованных подозрений. Люди, собравшиеся в Шато-Неф-Горэ, никогда раньше не встречали Поля. Так почему же они должны желать его смерти? И что плохого сделала им Тереза Сула? Чтобы убить, надо ненавидеть или бояться.
– Я любил Терезу, – прошептал Поль. – Я всегда былей благодарен за доброту и участие, которое она принимала в моей судьбе. Моя мать умерла у нее на руках. Тереза была также очень добра к тебе, девочка, когда я не мог ухаживать за тобой.
Суавита ответила печальным взглядом.
– Я тоже ее любила, мне очень жаль и я оплакиваю ее, – говорили эти грустные глаза.
– Так неужели все это правда? – в недоумении говорил Поль. – Кто тебе сказал об этом? Кого ты видела?
Пытаясь остановить поток вопросов, Суавита сжала его руку. Таким образом девочка всегда давала понять, что хочет ему ответить. И на этот раз он обратил внимание на этот жест – один из самых выразительных и понятных, но мысли его все еще витали вокруг событий сегодняшнего дня, и ему вдруг вспомнились странные слова, которые шептали за его спиной:
– Ружье все еще у него!
Только теперь Поль вспомнил, каким странным тоном слуга нормандец спросил, не ходил ли он сегодня на перекресток Бель-Вю-дю-Фу.
На перекресток Бель-Вю-дю-Фу! Перед его взглядом вдруг возникло дикое лицо браконьера, мелькнувшее среди густой листвы. А выстрел, который они слышали с Изоль?
Теперь и неуместный упрек горничной становился понятным:
– Я так и думала, что у вас не будет аппетита…
В то время как Поль, занятый собственными мыслями, казалось, позабыл о девочке, Суавита высвободила руку, вернулась к столу, села и снова взялась за перо. Поль не обращал на нее внимания, он был весь в плену собственных раздумий и догадок.
Суавита, дрожа от волнения, вновь обмакнула перо в чернила. Ее слабая и нерешительная рука замерла над бумагой. Несколько раз она начинала писать и тут же рвала листочки, недовольная результатом своего труда. Наконец она встала и протянула Полю бумагу.
Поль взял листок и с трудом разобрал корявые буквы, составляющие в конечном итоге всего два слова. Суавита написала: «моего отца».
Поль так ничего и не понял. Он давно забыл свой последний вопрос, ответ на которой держал сейчас в руке. Он решил, что девочка назвала отцом его самого, и это пробудило в нем смешанное чувство радости и сожаления. Он протянул руки к Суавите, но она с гневом оттолкнула его. Взгляд девочки предостерегал об ошибке, все существо возмущалось и кричало, лицо кривила судорога.
– Это не вы! Не вы! – хотела она сообщить Полю.
– Успокойся, дорогая, постарайся объяснить, я тебя не понимаю, – проговорил Поль спокойно и тихо.
Но Суавита не знала, как поведать Полю о событиях, невольным свидетелем которых она оказалась. Никакие знаки здесь не помогали, требовались обычные слова, поэтому она и начертала их на клочке бумаги. Однако она тщетно старалась уведомить молодого человека о приходе незнакомца в их дом, о своем удивлении и радости при виде отца, о ужасной боли, ранившей ее душу, когда она узнала, что Поля обвиняют в убийстве Терезы Сула…
Девочка понимала, что ставит перед собой невыполнимую задачу, однако прилагала неимоверные усилия, чтобы своим необычным поведением возбудить хотя бы любопытство Поля, тем самым предостеречь его, заострить его внимание и заставить сосредоточить мысли на последних событиях. Ее глаза горели, все существо бунтовалось против сковывающего ее недуга, лицо напрягалось, а губы шевелились в попытке произнести хоть слово. Но она по-прежнему лишена была дара речи, и ни одно слово так и не слетело с ее губ.
С тех пор, как Поль принес полумертвую Суавиту в свое бедное холостяцкое жилище на Иерусалимской улице, девочка никогда не пыталась заговорить. Сейчас же от нетерпения и обиды, что ее не могут понять, она в отчаянии показывала на свой рот…
В дверь постучали и в комнату вошел слуга.
– Вас спрашивает дама. Она прискакала на лошади, – заявил он.
Поль внезапно потерял всякий интерес к разговору с девочкой. Он вздрогнул, вскочил на ноги и поспешил к двери, совершенно забыв о малышке.
Суавита схватила его за руку, развернула лицом к себе и умоляюще посмотрела ему в глаза.
– Не уходи! Не уходи! Прошу тебя! – взывала ее душа. Он мягко высвободился из ее объятий и вышел, бросив от порога:
