Это было слишком; прокурорша больше не сомневалась, что между этой дамой и Портосом существует любовная связь. Будь она знатной дамой, она лишилась бы чувств, но она была всего только прокурорша и удовольствовалась тем, что сказала мушкетеру, сдерживая ярость:
— Ах, вот как, господин Портос! Значит, мне вы уже не предлагаете святой воды?
При звуке ее голоса Портос вздрогнул, словно человек, пробудившийся от столетнего сна.
— Су… сударыня! — вскричал он. — Вы ли это? Как поживает ваш супруг, милейший господин Кокнар? Что он — все такой же скряга, как прежде? Где это были мои глаза? Как я мог не заметить вас за те два часа, что длилась проповедь?
— Я сидела в двух шагах от вас, сударь, — ответила прокурорша, — но вы не заметили меня, так как не сводили глаз с красивой дамы, которой только что подали святую воду.
Портос притворился смущенным.
— Ах, вот что… — сказал он. — Вы видели…
— Надо быть слепой, чтобы не видеть.
— Да, — небрежно сказал Портос, — это одна герцогиня, моя приятельница. Нам очень трудно встречаться из-за ревности ее мужа, и вот она дала мне знать, что придет сегодня в эту жалкую церковь, в эту глушь, затем только, чтобы повидаться со мной.
— Господин Портос, — сказала прокурорша, — не будете ли вы так любезны предложить мне руку на пять минут? Мне хотелось бы поговорить с вами.
— Охотно, сударыня, — ответил Портос, незаметно подмигнув самому себе, точно игрок, который посмеивается, собираясь сделать ловкий ход.
В эту минуту мимо них прошел д'Артаньян, следовавший за миледи; он оглянулся на Портоса и заметил его торжествующий взгляд.
«Эге! — подумал он про себя, делая вывод, находившийся в полном соответствии с легкими нравами этой легкомысленной эпохи. — Уж кто-кто, а Портос непременно будет экипирован к назначенному сроку!»
Повинуясь нажиму руки своей прокурорши, как лодка рулю, Портос дошел до двора монастыря Сен-Маглуар, уединенного места, загороженного турникетами с обеих сторон. Днем там можно было видеть лишь нищих, которые что-то жевали, да играющих детей.
— Ах, господин Портос! — вскричала прокурорша, убедившись, что никто, кроме постоянных посетителей этого уголка, не может видеть и слышать их.
— Ах, господин Портос, вы, должно быть, ужасный сердцеед!
— Я, сударыня? — спросил Портос, выпячивая грудь.
— Почему вы так думаете?
— А знаки, которые вы делали только что, а святая вода? Кто же такая эта дама с негритенком и горничной? По меньшей мере принцесса!
— Ошибаетесь, — ответил Портос. — Это всего лишь герцогиня.
— А скороход, ожидавший ее у выхода, а карета с кучером в парадной ливрее, поджидавшим ее на козлах?
Портос не заметил ни лакея, ни кареты, но г-жа Кокнар ревнивым женским взглядом разглядела все.
Портос пожалел, что сразу не произвел даму с красной подушкой в принцессы.
— Ах, господин Портос, — со вздохом продолжала прокурорша, — вы баловень красивых женщин!
— Вы сами понимаете, — ответил Портос, — что при такой наружности, какой меня одарила природа, у меня нет недостатка в любовных приключениях.
— О, боже! Как забывчивы мужчины! — вскричала прокурорша, поднимая глаза к небу.
— И все же не так забывчивы, как женщины, — отвечал Портос. — Вот я… я смело могу сказать, что был вашей жертвой, сударыня, когда, раненный, умирающий, был покинут лекарями, когда я, отпрыск знатного рода, поверивший в вашу дружбу, едва не умер — сначала от ран, а потом от голода в убогой гостинице в Шантильи, между тем как вы не удостоили меня ответом ни на одно из пламенных писем, которые я писал вам…
— Послушайте, господин Портос… — пробормотала прокурорша, чувствуя, что по сравнению с тем, как вели себя в то время самые знатные дамы, она действительно была виновата.
— Я, пожертвовавший ради вас баронессой де…
— Я знаю это.
— …графиней де…
— О господин Портос, пощадите меня!
— …герцогиней де…
— Господин Портос, будьте великодушны!
— Хорошо, сударыня, я умолкаю.
— Но ведь мой муж не хочет и слышать о ссуде.
— Госпожа Кокнар, — сказал Портос, — припомните первое письмо, которое вы мне написали и которое навсегда запечатлелось в моей памяти.
Прокурорша испустила глубокий вздох.
— Дело в том, что сумма, которую вы просили ссудить вам, право же, была слишком велика.
— Госпожа Кокнар, я отдал предпочтение вам. Стоило мне написать герцогине де… Я не назову ее имени, потому что всегда забочусь о репутации женщины. Словом, стоило мне написать ей, и она тотчас прислала бы мне полторы тысячи.
Прокурорша пролила слезу.
— Господин Портос, — сказала она, — клянусь вам, что я жестоко наказана и что, если в будущем вы окажетесь в таком положении, вам стоит только обратиться ко мне!
— Как вам не стыдно, сударыня! — сказал Портос с притворным негодованием. — Прошу вас, не будем говорить о деньгах, это унизительно.
— Итак, вы больше не любите меня… — медленно и печально произнесла прокурорша.
Портос хранил величественное молчание.
— Увы, это ваш ответ, я понимаю его.
— Вспомните об оскорблении, которое вы нанесли мне, сударыня. Оно похоронено здесь, — сказал Портос, с силой прижимая руку к сердцу.
— Поверьте, я заглажу его, милый Портос!
— И о чем же я просил вас? — продолжал Портос, пожимая плечами с самым простодушным видом. — О займе, всего лишь о займе. В конце концов, я ведь не безрассуден, я знаю, что вы небогаты и что ваш муж выжимает из своих бедных истцов их последние жалкие экю. Другое дело, если бы вы были графиней, маркизой или герцогиней, — о, тогда ваш поступок был бы совершенно непростителен!
Прокурорша обиделась.
— Знайте, господин Портос, — ответила она, — что мой денежный сундук, хоть это всего лишь сундук прокурорши, быть может, набит гораздо туже, чем сундуки всех ваших разорившихся жеманниц!
— В таком случае, госпожа Кокнар, вы вдвойне оскорбили меня, — сказал Портос, высвободив свою руку из руки прокурорши, — ибо если вы богаты, то ваш отказ не имеет никакого оправдания.
— Когда я говорю «богата», не следует понимать мои слова буквально, — спохватилась прокурорша, видя, что слишком далеко зашла в пылу увлечения. — Я не то чтобы богата, но у меня есть средства.
— Вот что, сударыня, — сказал Портос, — прекратим этот разговор, прошу вас. Вы отреклись от меня! Всякая дружба между нами кончена.
— Неблагодарный!
— Ах, вы же еще и недовольны! — сказал Портос.
— Идите к вашей прекрасной герцогине! Я больше не держу вас.
