ДОРОГИЕ РЕБЯТА!
Вы открыли книгу научно-фантастических рассказов известного советского писателя Ивана Антоновича Ефремова. Иван Антонович был человеком энциклопедических знаний, философом, палеонтологом, историком.
Первые же его произведения, которые были опубликованы в середине сороковых годов, сделали имя этого большого ученого знаменитым.
И. А. Ефремов был страстным путешественником, годами пропадал в экспедициях, проходил путями старых горняков, увлеченно работал над раскопками древних животных.
Сейчас многие из его рассказов не покажутся вам такими фантастическими, какими казались его первым читателям. Самым невероятным образом сбылись многие дерзкие предположения, выдвинутые И. А. Ефремовым в те годы: геологи нашли в Якутии месторождение алмазов именно в том месте, где разворачивались события в рассказе «Алмазная труба»; казалось бы, невероятная гипотеза о существовании в Сибири пещеры с рисунками африканских животных найдет свое право на существование после открытия Каповой пещеры в Башкирии (рассказ «Голец Подлунный» не вошел в настоящий сборник) и т. д.
Необыкновенная прозорливость его догадок могла оправдаться только потому, что интуиция ученого и воображение фантаста, опираясь на огромные знания, позволили И. А. Ефремову заглянуть на много лет вперед. Некоторые из произведений И. А. Ефремова вы, возможно, уже читали: «Звездные корабли», «Туманность Андромеды», «Сердце Змеи», «Великая дуга», «Лезвие бритвы», «Таис Афинская». Познакомьтесь теперь и с этой книгой. Мы надеемся, что она вам понравится.
Начальник главка раздраженно отодвинул наполненную окурками пепельницу и негодующе посмотрел на собеседника.
Тот, худой, маленький, седобородый, утонул в большом кожаном кресле, сжавшись, подобрав ноги. Глаза его поблескивали сквозь очки непримиримым упорством.
— Третий год работает Эвенкийская экспедиция — и никаких результатов! — бросил начальник.
— Вот, кстати, о кимберлитах. Вы знаете, что академик Чернявский дал о них отрицательное заключение? Он не признает эту породу за кимберлит. И вообще, Сергей Яковлевич, лично мне все ясно. Это ведь огромная, почти неисследованная страна. Экспедиция стоит дорого, особенно после того, как вы прибавили к ней маятниковую партию. Результатов же нет. Я категорически настаиваю на прекращении работ! У нашего института много более неотложных задач, и расходование крупных ассигнований на такого рода изыскания идет в ущерб практике. На этом кончим...
Начальник главка, недовольно морщась, бросил папиросу. Сидевший в кресле директор института, профессор Ивашенцев, резко выпрямился:
— Вы прекращаете дело, которое должно принести стране миллионы, и не только экономии, но и прямых доходов от экспорта!
— Это дело принесло пока только разочарования. Впрочем, я уже сказал, что для меня все ясно. Решение мое окончательное.
Начальник встал. Рядом с ним профессор казался совсем маленьким и беззащитным. Он молча поднялся с кресла, поправил очки. Потом пробормотал что-то невнятное и протянул начальнику круглый камень.
Профессор сгорбился над портфелем, застегивая непослушный замок.
Начальнику стало жаль ученого. Он подошел к Ивашенцеву:
— Сергей Яковлевич, вы должны признать мою правоту. Я не понимаю вашего упорства в этом вопросе...
— Всякой работой,— перебил Ивашенцев,— легче управлять, когда относишься к ней беспристрастно. А я не могу быть беспристрастным. Понимаете ли, я уверен в этом деле горячо, всей душой! Только огромные неисследованные, малодоступные пространства стоят между теоретическим заключением и реальным доказательством. Вы скажете, конечно, что этого уже достаточно для провала дела. Да, знаю: государственные деньги и все такое!..— начал сердиться профессор, хотя начальник и не думал возражать.— Железный закон экономики знаете? Чтобы миллион добыть, нужно семьсот тысяч затратить! А мы ведь десятки, сотни миллионов ожидаем...
С этими словами он направился к дверям.
Начальник посмотрел ему вслед и покачал головой.
Вернувшись в институт, профессор Ивашенцев приказал секретарю немедленно вызвать к нему начальника производственного отдела.
— Какие у вас последние сведения от Чурилина? — спросил он, когда тот вошел в кабинет.
— Последние сведения были месяц тому назад, Сергей Яковлевич.
— Это я знаю. А новостей никаких нет?
— Нет, пока ничего.
— Где они сейчас, по-вашему, могут быть?
— Чурилин сообщал о приходе на озеро Чирингда, на факторию. Они выступили вниз по Чирингде на Хатангу, а оттуда должны были перевалить вершину Мойеро. Пожалуй, теперь они уже закончили этот маршрут и могут подходить к Туринской культбазе — таков был их план. Но план — одно, а тайга — другое...
— Это мне хорошо известно, благодарю вас.
Оставшись один, профессор Ивашенцев откинулся на спинку кресла и задумался/ Перед его мысленным взором возникла карта огромной области между Енисеем и Леной. Где-то в центре ее, в хаосе невысоких гор, прорезанных бесчисленными речками и покрытых сплошным болотистым лесом, находилась экспедиция, посланная им за... мечтой. Профессор достал из портфеля камень, который он показывал начальнику главка. Небольшой кусок темной породы был плотен и тяжел. На грубозернистой поверхности скола мелкими каплями сверкали многочисленные кристаллы пиропа — красного граната — и чистой, свежей зеленью отливали включения оливина. Эти кристаллы отчетливо выделялись на светлом голубовато-зеленом фоне массы хромдиопсида. Кое-где сверкали крошечные васильковые огоньки дистена[3]. Порода очаровывала глаз пестрым сочетанием чистых цветов. Профессор повернул образец другой стороной, где на мазке белой эмалевой краски стояла надпись: «Река Мойеро, южный склон Анаонских гор, экспедиция Толмачева, 1915».
Ивашенцев вздохнул: «Ведь это типичный грикваит Южной Африки! Ни в Анаонских горах, ни в долине Мойеро не удалось обнаружить даже признаков подобных пород. И в этом году опять неудача: Чурилин молчит. Значит, мечта не сбылась».
