Алистер Маклин
Дрейфующая станция «Зет». Караван в Ваккарес
На первый взгляд, коммандер Военно–морских сил США Джеймс Д. Свенсон показался мне всего лишь упитанным коротышкой, на всех парах приближающимся к сорокалетию. Смолисто–черные волосы над розовым личиком херувима, глубокие, неизгладимые морщинки–смешинки, огибающие рот и лучами расходящиеся из уголков глаз, – словом, великолепный образчик этакого бодрячка и краснобая, неунывающая душа общества, заводила в любой компании, оставляющей на время вечеринки свои мозги в прихожей, вместе с пальто и шляпами. Но, разумно рассудив, что в человеке, которому доверено командовать одной из самых новых и самых мощных атомных субмарин американского флота, могут таиться и другие достоинства, я взглянул на него второй раз, теперь уже повнимательнее, и заметил то, что мог бы обнаружить и раньше, если бы мне не мешали зимние сумерки и густой влажный туман, нависший над заливом Ферт–оф–Клайд. Его глаза. Что там ни говори, это не были глаза без умолку острящего и суматошно размахивающего руками жизнелюба. Эти серые глаза были самыми холодными и самыми чистыми из всех, какие мне когда–либо встречались, и служили они своему хозяину так же верно, как зеркальце дантисту, ланцет хирургу или электронный микроскоп ученому–физику. Оценивающие глаза. Они оценили вначале меня, а затем и бумагу, которую Свенсон держал в руке. При этом в них не появилось даже намека на то, какие выводы родились в результате этой оценки.
– Мне очень жаль, доктор Карпентер, – учтиво произнес коммандер, вкладывая в конверт и возвращая мне бумагу, – но я не могу принять эту телеграмму как подлежащее исполнению указание, а вас как своего пассажира.
Поверьте, это не прихоть, просто существуют уставы и инструкции.
– Не можете принять как указание? – Я снова вынул телеграмму из конверта и показал ему подпись. – А это, по–вашему, кто – главный мойщик окон в Адмиралтействе?
Шутка получилась неудачной, и, глядя на Свенсона, я подумал, что, кажется, переоценил глубину морщинок–смешинок у него на лице. Он уточнил: – Адмирал Хьюсон командует восточной группировкой НАТО. На маневрах Северо–Атлантического блока я перехожу в его подчинение. Все остальное время выполняю только приказы Вашингтона. Сейчас как раз такое время.
Прошу извинить. Должен указать и на то, доктор Карпентер, что такую телеграмму мог бы отправить из Лондона кто угодно, вам нетрудно было бы это устроить. Она даже не на специальном бланке Военно–морских сил.
Что ж, он не упустил даже такой мелочи. Я заметил:
– Вы можете связаться с ним, коммандер.
– Разумеется, могу, – согласился он. – Но это ничего не изменит. На борт этого корабля допускаются только граждане США, специально на то уполномоченные. И указание должно исходить прямо из Вашингтона.
– От командующего подводными силами в Атлантике или от начальника управления боевыми операциями подводного флота? – уточнил я. Немного поразмыслив, он медленно кивнул, а я продолжал: – Тогда свяжитесь, пожалуйста, с ними по радио и попросите их в свою очередь переговорить с адмиралом Хьюсоном. Времени у нас в обрез, коммандер.
Может быть, следовало ещё добавить, что пошел снег и я начинаю мерзнуть, но я от этого воздержался.
Он на минуту задумался, потом кивнул, повернулся и отошел на несколько шагов к переносному телефону, связанному временной воздушной линией с длинной темной громадиной, протянувшейся вдоль пирса. Коротко переговорив с кем–то вполголоса, он повесил трубку, но не успел даже вернуться ко мне, как по виднеющемуся поблизости трапу торопливо поднялись на берег три фигуры в теплых бушлатах. Подойдя к нам, они остановились. Чуть впереди других стоял самый высокий из этих трех великанов – долговязый мускулистый верзила с пшеничными волосами и ясным взглядом ковбоя, проводящего полжизни в седле.
Коммандер Свенсон махнул рукой в их сторону.
– Мой старший помощник Хансен. В мое отсутствие он о вас позаботится. Коммандер определенно умел выбирать подходящие выражения.
– Мне не нужна никакая забота, – мягко возразил я. – Я давно уже взрослый и к тому же предпочитаю одиночество.
– Постараюсь управиться побыстрее, доктор Карпентер, – ответил на это Свенсон.
Он стремительно сбежал по трапу, я проводил его задумчивым взглядом.
Да, командующий подводными силами США в Атлантике явно не брал в капитаны первого встречного из просиживающих штаны на скамейках Центрального парка. Я попытался проникнуть на борт подводной лодки, не имея соответствующих полномочий, и теперь Свенсон собирался задержать меня до тех пор, пока не установит, что за этим кроется. По–видимому, Хансен и его товарищи были самыми крепкими моряками на корабле.
Корабль. Я перевел взгляд на темную громадину, лежащую почти у самых наших ног. Раньше я никогда не видел подводных лодок с ядерным двигателем и понял, что «Дельфин» не похож на обычные субмарины. Он был почти такой же длины, как океанская подлодка дальнего действия времен второй мировой войны, но этим сходство и ограничивалось. По диаметру он почти вдвое превосходил обычную субмарину. По своим очертаниям предшественницы «Дельфина» все–таки напоминали надводный корабль, его же конструкция была совершенно цилиндрической, а нос напоминал не букву V, а правильную полусферу. Палубы у лодки практически не было, закругленные борта и оконечности плавно сходились в верхней части корпуса, образованная при этом дорожка, соединяющая нос и корму, была такой узкой, опасной и предательски скользкой, что на стоянке вдоль неё всегда протягивались специальные тросы–леера. Примерно в сотне футов от носа располагалась изящная и в то же время мощная боевая рубка, она возвышалась над палубой футов на двадцать и больше всего напоминала гигантский спинной плавник чудовищной акулы. По бокам у рубки, почти посредине, торчали косо срезанные вспомогательные рули глубины. Я попробовал разобрать, что там находится ближе к корме, но туман и мокрый снег, хлопья которого, кружась, все гуще летели с севера, от озера Лох–Лонг, помешали мне это сделать. Впрочем, мое любопытство постепенно гасло. Тоненький плащ не спасал от пронизывающего зимнего ветра, и я чувствовал, как спина у меня покрывается гусиной кожей.
– Нам ведь никто не приказывал околевать от мороза, – обратился я к Хансену. – Вон там ваша столовая. Ваши принципы позволяют принять угощение в виде чашечки кофе от широко известного шпиона доктора Карпентера?
