Сергей Заяицкий - Внук золотого короля

— Клейменый идет! Клейменый идет!

— Клейменый, Клейменый! Ззз!..

Так кричали мальчишки, купавшиеся в Москве-реке под набережной Храма Спасителя.

Был жаркий июльский день, и весь песчаный берег кишел голыми телами, из которых одни были белые, другие — почти черные, третьи — наполовину черные, наполовину белые: должно быть, владельцы их имели обыкновение ходить без рубашек, а штаны снимали лишь на время купания.

— Клейменый идет!

Эти крики относились к белокурому мальчику лет пятнадцати, который, посвистывая, спускался по широкой каменной лестнице, засунув руки в карманы и с удовольствием поглядывая на реку. Очевидно, он думал о том, как приятно будет нырять и плавать в этой синей воде, а потом валяться на песке и сушиться под горячими лучами летнего солнца. По Каменному мосту ползли трамваи, громыхали телеги, гудели тяжелые автобусы. Ярко зеленел поросший травою противоположный берег.

— Клейменый!

Среди кричавших особенно выделялся коренастый мальчишка с неприятным и злым выражением лица. В то время, как другие кричали весело и даже с некоторым восхищением, он выкрикивал это слово «клейменый» с какою-то злобою и насмешкою.

Клейменый между тем спустился с лестницы и, не обращая ни на кого ни малейшего внимания, принялся стаскивать с себя рубаху.

— Холодная вода-то, ребята? — спросил он.

— Мы для тебя специально ее нагрели.

Все захохотали.

Тот тоже рассмеялся и скинул штаны. Тело его было покрыто ровным коричневым загаром, а на груди у ключицы лиловело странное родимое пятно в виде совершенно точно обрисованного треугольника. Оно действительно напоминало какую-то метку или клеймо.

— Это, чтоб он, ребята, не пропал.

— Отметка, значит, на какой фабрике сработан.

Клейменый между тем, разбежавшись, два раза перекувырнулся и встал на руки, болтая в воздухе ногами.

— Во ловко!

— Ай да Клейменый!

— Молодчина!

— А тебе, Васька, так не сделать.

Эти слова относились к мальчику с злым выражением лица.

Васька только фыркнул презрительно.

— Очень мне нужно.

— А ведь он тебя сильнее!

— Он-то?.. Да я его!..

— Ну что?

— На левую возьму.

— Взял один такой!

Клейменый между тем шлепнулся в воду, взметнув кверху сноп светлых брызг. Он поплыл саженками и скоро был на самой середине реки.

Река отсюда казалась широкой, словно море. Он перевернулся на спину и любовался облаками, бегущими по синему небу. Нырнул в прозрачную глубь и, вынырнув, с наслаждением отплевывался. Потом поплыл обратно. Скоро ноги его нащупали мягкий песок дна. Он шел, бухая ногами по воде, как вдруг — бац! Что-то пребольно ударило его в самое клеймо, так что он даже вскрикнул. На берегу послышался хохот.

— Ай да Васька!

— Ловко нацелился!

Васька, самодовольно усмехаясь, натягивал рогатку и готовился повторить выстрел.

Но Клейменый одним прыжком очутился подле него, вырвал и сломал рогатку.

— Я тебе дам пулять.

— Что? Ах ты!..

И Клейменый полетел на песок, сбитый с ног здоровым Васькиным кулаком.

Упав, он тотчас же вскочил, но так как был мокрый, то один бок у него стал серо-желтый от приставшего к нему песка. Он, впрочем, не обратил на это внимания и закатил Ваське здоровый улар в плечо, после чего оба они покатились по песку, тузя друг друга.

— Будет вам, ребята!

— Васька, брось!

— Пускай дерутся!

Все с интересом следили за борьбой, хотя исход ее казался неизбежен, ибо у Васьки спина была по крайней мере вдвое шире спины Клейменого. Но Клейменый был необыкновенно ловок, и все ахнули от удивления и восторга, когда он, извернувшись, словно змея, вдруг подмял под себя Ваську и, придавив его лопатками к песку, крикнул:

— Сдаешься?

— Сдаюсь! Пусти, чорт!

Клейменый встал, не обращая внимания на восторженный ропот зрителей, и стал обчищать на себе песок.

Васька, тяжело дыша и дрожа от ярости, сидел на земле.

— Вот так силач!

— Ловко он тебя!

— А хвастал: на левую возьму! Эх, ты!

Васька исподлобья глядел кругом, потом начал одеваться.

— Ты куда же?

— А ну вас всех к дьяволу!

Клейменый, посвистывая, выпячивал грудь и похлопывал по ней руками.

Васька вдруг почувствовал желание отомстить хоть как-нибудь. Одевшись, он схватил башмаки, штаны и рубаху Клейменого и побежал вверх по лестнице.

Тот между тем залез было в воду. Услыхав крики мальчиков, он оглянулся, сообразил, в чем дело, и бросился преследовать Ваську.

Васька уже бежал по набережной, а Клейменый, голый, бежал за ним, обжигая пятки о раскаленный асфальтовый тротуар. Прохожие хохотали, ибо понимали, что это не воровство, а просто глупая шутка.

Бегал Клейменый куда быстрее Васьки, и Васька, зная это, вдруг бросил похищенную одежду и побежал тише, со смехом оглядываясь назад.

А Клейменый, смущенно озираясь по сторонам, надевал штаны и башмаки, поглядывая, чтобы кто не стащил рубаху.

Он был очень взволнован и разгорячен бегством, а потому не заметил одного странного обстоятельства.

Неподалеку от него остановился большой блестящий, как зеркало, автомобиль с каким-то пестрым флажком впереди.

Два человека с необыкновенным вниманием смотрели на него из этого автомобиля. Люди эти были очень хорошо одеты, в серых костюмах и таких же шляпах, в руках у них были тросточки с золотыми набалдашниками. Один был в огромных круглых очках и с бородкой, другой был гладко выбрит, и во рту у него торчала прямая трубка.

Оба они пристально смотрели на Клейменого, потом удивленно переглянулись между собой.

Между тем Клейменый надел башмаки и штаны и собирался надевать рубашку. Впрочем, с этим он не торопился, ибо уж очень хорошо грело июльское солнышко.

Бритый человек вылез из автомобиля и пошел к нему.

Клейменый с удивлением вдруг увидал перед собой высокого и так прекрасно одетого человека. Башмаки у него были малиновые, остроносые, с какими-то особыми необыкновенными шнуровками.

Клейменый хотел поскорее надеть рубашку, но тот остановил его и внимательно оглядел.

— Мальчик, как тебя зофут? — спросил он с иностранным акцентом.

— Меня? Я Володька... Владимир Лазарев.

— Ти кто?

— Я? Да никто... так... в школе учусь.

— У тебя есть папа, мама?