Томас Майн Рид
Охотник на игуан. Случай на побережье Вера Крус.
Находясь в Вера Крус во время оккупации этого города американской армией, в которой я служил, я больше всего любил прогуливаться по меркаде, или рынку. Не для того чтобы закупить продукты, а просто поглядеть на множество незнакомых товаров.
Гумбольдт описывает, какое приятное впечатление на него произвели свежесорванные кокосовые орехи и другие тропические фрукты, небрежно брошенные на дно лодки, в которой он переправлялся с корабля, прошедшего Атлантический океан. Это было его первое знакомство с тропиками Южной Америки. Окажись он тогда на рынке Вера Крус, радость его была бы неограниченной. Он увидел бы здесь такое изобилие, что список продающегося казался бы бесконечным. Ибо здесь Флора предлагает свои лучшие дары, Помона – величайшие сокровища, настоящий рог изобилия, выплеснувшийся на петатес (циновки из пальмовых листьев). А смуглая кожа и темные блестящие глаза продавцов сами по себе напоминают, что вы на солнечном юге.
И продают здесь не только плоды растительности. Представлено и животное царство во всех своих пяти разделах: звери, птицы, рыбы, рептилии и насекомые. Можно купить тушу оленя или шкуру ягуара или оцелота, можно даже купить самих этих живых животных. К вашим услугам огромное разнообразие птиц: куропатки размером с фазанов, пятнистые индюки, яркостью своей окраски соперничающие с павлином; другие тропические птицы; а если вам хочется купить живую птицу, чтобы она жила с вами, их тоже множество: самые разные попугаи, большие и маленькие, ара, волнистые попугайчики, туканы, трупиалы и великолепный трогон. Вам покажут самых занимательных насекомых. Одно насекомое покажется вам особенно странным: крупный светлячок, который здесь называют «кокуйо» (Elater noctilucus), на брюшке у которого светящийся диск, а в передней части два пятна размером с крупную дробь, сверкающие, как горящие уголья. Много рыбы, в том числе необыкновенно вкусной; кожа и чешуя рыбы сверкает всеми красками радуги, как хамелеон. И наконец вы увидите представителей вида рептилий и родственных им животных, и самих ящериц, и еще более любопытных и известных животных гораздо большего размера – игуан.
Из всех животных тропиков ни одно не заинтересовало меня так, как эта своеобразная ящерица. Во время вылазок в удаленные от побережья места я несколько раз видел игуан; они лежали, вытянувшись, на земле или медленно ползли по горизонтальным ветвям деревьев; и однажды – со стыдом признаюсь, что совершенно беспричинно, – я выхватил саблю и разрубил игуану надвое вместе с веткой, на которой она лежала. Однако я пошел дальше и использовал жертву, приготовив из нее блюдо. Я много слышал о том, какое вкусное мясо у этого животного, и решил попробовать; так я и поступил – зажарил игуану на лесном костре; в результате мы с товарищем, разделившим со мной еду, пришли к заключению, что все, что говорили об игуане, правда. Вкус ее мяса, насколько я могу его описать, представляет собой нечто среднее между молочным поросенком и каплуном, с привкусом дичи. Лучшая часть – вырезка из туловища вблизи хвоста; если ее правильно приготовить, она удовлетворила бы и Лукулла, если бы римлянин еще пребывал в мире живых.
После этого обеда в лесу я, прогуливаясь по рынку Вера Крус, никогда не упускал случая взглянуть на игуан. Этот деликатес можно было приобрести не всегда, обычно раз в неделю, потому что регулярно продавал игуан только один человек и появлялся он в городе еженедельно.
При встречах с этим человеком я заинтересовался им почти так же, как его ящерицами. Это был рослый мускулистый мужчина средних лет; в его угольно-черных волосах и бороде не заметно было ни сединки. Волосы чуть кудрявились, и это вместе с очень смуглой кожей как будто говорило об африканском происхождении; впрочем в чертах его лица не было ничего негритянского. Напротив, лицо у него было вытянутое и худое, а большой орлиный нос придавал ему сходство с цыганом. Он был хароко, так называют крестьян с побережья Вера Крус.
Из разговоров с ним я узнал, что по призванию он касадор (охотник) и что его специальностью являются ящерицы, хотя он охотится не только на них. Еженедельно на муле, приученном и к седлу и к вьюку, он привозил на рынок много и другой дичи, в шерсти и перьях.
Все это еще более обострило мое любопытство: помимо недавно приобретенной склонности к мясу игуаны, мне хотелось ближе познакомиться с этим животным в естественной обстановке – короче, поохотиться на него так, как это делают туземцы и чего делать мне еще не приходилось. Мне описали способ поимки игуан, хотя и не очень подробно, и мне хотелось не только стать свидетелем такой охоты, но и самому принять в ней участие. Такая охота обещала новое развлечение, всегда привлекающее спортсмена; будучи в то время заядлым охотником, я с нетерпением ожидал возможности поохотиться на игуан.
Лучше всего в этом помог бы мне касадор, если бы удалось уговорить его. Решив поговорить с ним об этом, я начал так:
– Вы мне не говорили, где живете, сеньор Хиль. – Охотника звали Хиль Вентано.
– Эн эль монте (в лесу), кабаллеро, – был его ответ.
– В какой части? В каком направлении? – продолжал я расспрашивать.
– Мой скромный дом, сеньор капитан, почти точно к северу от города, у притока Рио Антигуа, за Вергарой. Но туда ведет очень плохая дорога – после того как въезжаешь в лес. Я бы сказал, что до моего хакала восемь миль или чуть больше.
– До вашего хакала? А что это?
– Это мой дом, сеньор; конечно, это хакал – так мы, хароко, называем дом.
– Никогда не слышал такое название; мне было бы любопытно взглянуть на такой дом. —Я сказал это в надежде получить приглашение.
– О, сеньор капитан, вы видели их множество: я знаю, что вы были повсюду с вашими солдатами. У меня очень маленький дом и совершенно одинокий. Но если ваше превосходительство окажет мне честь своим присутствием, я буду очень горд и постараюсь вас развлечь.
– Спасибо, – с готовностью ответил я. – Вы очень добры, сеньор Вентано.
– Может, вы захотите взглянуть, как я ловлю этих господ, – продолжал он, указывая на пару игуан, которых я только что у него купил. – Мне доставит величайшее удовольствие показать вам.
– Именно о такой любезности я хотел попросить. Очень хочу посмотреть.
– Что ж, кабаллеро, увидите; увидите и хакал, если навестите мой. Особенно смотреть там нечего; но все, что есть, к вашим услугам; я уверен, что моя Рафаэлита обрадуется вам так же, как я. Когда ваше превосходительство хочет приехать?
