Эпидемия - Станислав Владимирович Тетерский

Психолог Матвей Горбатов сидел в своем большом, уютном кабинете и задумчиво смотрел в окно. На дворе стояли первые сентябрьские дни 2020 года. Сегодня было дождливо, но на душе у знаменитого московского психолога было спокойно.

Если для кого-то этот год был неудачным, то у Матвея все складывалось как нельзя лучше. Во-первых, вышло две его книги по самоанализу, а во-вторых, коронавирусная инфекция, с последующей изоляцией населения, положительно отозвалась на благосостоянии психоаналитика: кто-то потерял работу, очень много семейных пар обращалось для разрешения внутренних проблем. День Горбатова был расписан от начала и до конца. Времени катастрофически не хватало. Однако, Матвей наслаждался работой. Особенно, когда она приносила результат.

Только что он проводил очередную семейную пару. Оставался последний посетитель.

Его помощница, миловидная шатенка Марина, принесла его любимый зелёный чай – улун. Приятный, сливочный запах сразу взбодрил.

– Кто у нас напоследок?

– Новый посетитель, Андрей Васильевич Некрасов. Очень к Вам рвался. Говорит, что только такой профессионал, как Вы, сможет ему помочь.

– Хорошо. Давайте сразу его ко мне, как придёт. Хочу пораньше сегодня домой уйти. Надо еще в автосервис заехать, машину из ремонта забрать.

– Как скажете, Матвей Владимирович.

Когда Марина закрыла за собой дверь, Горбатов прикрыл глаза и постарался отключиться. За двадцать лет практики он научился освобождать мозг от лишних мыслей. Для этого было достаточно десяти минут.

На это раз расслабиться на десять минут не получилось. Через пять минут, как вышла Марина, в дверь постучали.

– Войдите.

На пороге стоял молодой человек лет тридцати, презентабельного вида, в медицинской маске. Вот только глаза.

Матвею достаточно было мимолетного взгляда, чтобы понять, что у молодого человека серьезные проблемы.

Для посетителей в кабинете был прекрасный итальянский диван. А его обивка из кожи нежнейшего телёнка – само совершенство. Матвей и сам любил на нем сидеть. Да что там сидеть: когда позволяло время, он и прилечь на него был не против. Диван дарил ощущение неземного комфорта.

– Хороший у вас диван, – оценил Андрей, – мягкий, комфортный. Маску можно снять или как?

– Спасибо, я и сам люблю, сидя на нем, медитировать, отключаться от бытия. Конечно, снимайте маску.

В этот момент Андрей обратил внимание на гармонь, которая располагалась на тумбочке рядом со столом Матвея.

Увидев, что посетитель смотрит на гармонь, Матвей сказал:

– Это память об отце. Талисман, своего рода.

– Значит, Ваш отец был гармонист?

– Да, гармонист, как говорится, от Бога. К сожалению, его дар мне не передался. Не играю, не пою.

Неожиданно посетитель вскочил с дивана и запел:

"В саду, в огороде расцвела картошка.

Вы хотите – верьте, а хотите – нет,

Но в меня влюбился мужичок с гармошкой.

Для меня поет он песни прошлых лет.

Мужичок с гармошкой, поиграй немножко,

Спой-ка от души, Наташку рассмеши.

Мужичок с гармошкой, поиграй немножко,

Спой-ка от души, Наташку рассмеши!"

Пропел громко и с выражением. А в конце добавил: "Слова Натальи Королевой, музыка Игоря Николаева".

После этого Андрей сел на диван и закрыл голову руками.

«Все началось недели три назад», – начал рассказ Андрей, – «с моего партнера по бизнесу, Анатолия Шевцова. Вы знаете, в последнее время он вел себя очень странно. Вдруг, ни с того ни с сего начал петь. Толя на дух не переносил караоке. А здесь не просто запел, а начал исполнять песни исключительно из репертуара Льва Лещенко! Это просто безумие: он знает о Льве Лещенко всё! Все его песни, биографию. Утверждает, что это все пришло само. Как будто кто-то внутри него дает информацию.

Идем мы с ним на обед, вышли из офиса, а на скамейке девушка лет двадцати сидит и плачет. Толя подошел к ней, приобнял и как заголосит: "Не плачь девчонка, пройдут дожди, солдат вернется, ты только жди…"

Представляете, как затянул песню, от начала и до конца пропел. Девчонка даже плакать перестала. Пальцем у виска покрутила и убежала.

Я ему говорю: "Ну ты даёшь, не знал, что ты певец такой". А он поворачивается ко мне и на полном серьезе отвечает: "Песня "Не плачь, девчонка, была написана в 1971 году. Автор слов – Владимир Харитонов, музыка Владимира Шаинского".

Скажу честно: офигел от этого. Парню 29 лет, до этого он группой 25/17 заслушивался. Но, чтобы вот так… За неделю просто поменялся парень.

Звонит мне его жена – Лера и говорит: «Андрей, вы что там курите или нюхаете?»

«В чем дело?» – спрашиваю.

«Толик совсем с катушек съехал. Постоянно поет. Да ладно бы просто все подряд пел. Андрей, он поет исключительно Лещенко. Чтобы я ни говорила, чтобы ни делала, у него обязательно найдется строчка из репертуара. В пятницу вечером приезжает с работы. Садимся ужинать, говорю: "Надо завтра к родителям заехать". Так он встает и громко начинает петь:

"Родительский дом – начало начал.

Ты в жизни моей надёжный причал.

Родительский дом, пускай добрый свет

Горит в твоих окнах много лет"

Причем, протяжно так "мнооого лет". И всю песню пропел. А в конце добавил: "Песня была записана в 1981 году, автор слов – Рябинин, музыка – Шаинского".

Скажу, Андрей, честно: я слегка прихуела. Но то, что произошло в воскресенье, просто не поддается объяснению.

После обеда звонок в дверь. В глазок смотрю – стоит парень, говорит: "Я курьер". Из комнаты вышел Толян, говорит: "Он ко мне."

А у курьера этого какие-то тубусы, пакеты.

Начал Толик все разворачивать. А там – плакаты с Лещенко. Молодым, старым, с мишкой олимпийским, с Винокуром в обнимку. Штук 100 плакатов. В пакетах – диски. Коллекционные, обычные. И на всех – физиономия Лещенко. Довольная такая харя, лоснится. Издевательски так улыбается с обложек дисков.

Ты представляешь, курьер сам офигел. Говорит: "Ничего себе, да я смотрю, Вы ярый фанат Лещенко".

А Толик оторвался на минуту от созерцания дисков и сказал: "А тебе что, не нравится творчество Льва Валерьяновича?". Поднял на него глаза свои красные от недосыпа – всю ночь, перед этим сидел в наушниках и слушал Лещенко. Слушал и читал его интервью в разных изданиях.

Курьер понял, что ну его, спорить с этим сумасшедшим.

– Да Вы что, – говорит, – я и сам заслушиваюсь произведениями прошлых лет. Особенно Лещенко.

А сам к двери отходит.

Толик успокоился. Сказал: "Спасибо тебе, дружище. Как