Молитвы, обращенные к небу - Алиса Рудницкая

Ребенку было холодно.

Ребенку было голодно.

Ребенку было плохо во всех смыслах этого слова.

Ребенок сидел в бочке и плыл небеса знают куда. Если бы он только шевельнулся лишний раз - бочка бы, наверняка, перевернулась. Или не перевернулась, кто знает. Но факт оставался фактом - тело затекало, ноги немели, а Ребенок сидел не шевелясь и молился, чтобы бочка не перевернулась и в щелку, что сейчас сверху, вода не хлынула.

Молитву, правда, он знал всего одну единственную. Взывала она к небесам. К солнцу, чтобы не жгло слишком сильно. К тучам, чтобы не затапливали поля. К ветру, чтобы не валил деревьев. И к звездам, чтобы указывали всегда верный путь. Эта молитва совершенно не подходила к его ситуации, но он все равно молился в надежде, что небо услышит и пошлет помощь. Молился уже сутки одними губами.

Ребенок оказался в бочке потому, что так вздумалось пьяным гулякам. Он видел их впервые, но не удивился тому, что они с ним сделали. Потому что в Хорне творилось, как говорил отец, небо знает что. Пропадали люди, находили трупы, торговали дурманами прямо на улицах не скрываясь. Этот город погряз в беззаконие - ворчал папа. Этот город скоро утонет в собственной крови - говорил папа. На этот город скоро небо рухнет - шутил папа.

Море заволновалось, бочку закачало. Ребенок вцепился пальцами в колени, пытаясь держать равновесие. За что же, за что ополчился ветер? Ведь ребенок так к нему взывал, так просил, так умолял. Но ветер теперь гнал волны по морю, и эти волны гнали бочку небо знает куда, небо знает зачем, небо знает насколько далеко от земли.

Наверное, ребенок умрет?

Конечно, нет. Потому что ветер – умнее ребенка. Потому что ветер снаружи, а ребенок внутри. И ветер уже заставил море вынести бочку к берегу. Она качается на мелководье и вот-вот, с очередной большой волной, ее вынесет на песок. И тогда ребенок испуганно забьется в ней, закричит, будет пытаться ногами выбить засмоленное незнакомыми пьяницами днище.

А потом кто-то подойдет... и постучит.

Тук-тук-тук.

И ребенок закричит от радости.

***

Мальчик устал.

Мальчик замерз.

Мальчик вымотался до предела.

Мальчик много часов махал мечом, и теперь лежит трупом в своей сырой коморке. Ему бы перебинтовать заново руки. Старые мозоли не успевали проходить, как появлялись новые. Но зато...

...зато мальчик учился у лучшего мечника в Хорне.

Его учитель был пиратом, бандитом, пьяницей, наркоманом и бабником. Но все равно лучше него никто мечом не владел. Даже когда он напивался до потемнения в глазах, мог уделать любого приезжего выпендрежника. А главное мастер меча заменил ему папу.

Нашел на одной помойке...

...перенес на другую - почище.

А папу застрелили прямо на улице. Папы больше нет. Папа сожжен и прах его отдан ветру, который унесет его дух на небо. А мальчик, не смотря ни на что, все еще жив. И мальчик обещал себе, что станет самым-самым талантливым фехтовальщиком во всем Хорне, даже мастера своего переплюнет. И тогда он возьмет меч и очистит им город от гнили. Сделает это. И все оставшиеся добрые люди будут ему благодарны. Все будут восхвалять его, потому что не останется здесь ни бандитов, ни наркоторговцев, ни пиратов, ни прочих, кто убивает направо и налево, кто торгует смертью.

Скрипит не смазанными петлями дверь, и входит учитель. Трезвый и с наплечным мешком.

- Собирайся, мы уходим.

- Куда? - встрепенувшись, спрашивает мальчик.

- На шхуну, - отвечает учитель, двигая к двери старый, качающийся шкаф. - Давай-давай, времени мало.

- На пиратскую? - вскакивает, и начинает собираться мальчик.

- Нет, на шхуну морских дозорных. Разумеется, на пиратскую, не задавай глупых вопросов! Поплаваем год, потом вернемся. Тем бандитам не понравилось, как я разделался с их дружком...

Тук-тук-тук.

- Ох, небо, помоги, - хватается за голову учитель. - Лезь в окно, скорее!

И, вздрагивая от ужаса с каждым стуком, они выбираются в окно – мальчик и его учитель. Бегут к пирсу под горку так быстро, будто мостовая под их ногами не мостовая вовсе, а раскаленная сковородка. Срезают веревку у лодки, залезают, налегают на весла. И все это время мальчик молится, молится, молится единственной своей молитвой, чтобы только добраться до этой гребенной шхуны, молния ее порази! И вот, когда они выходят в открытое море, и огни Хорна остаются за спиной, учитель наконец останавливается.

- Слава небу, что звезды сегодня светят ярко, - вздыхает он, закуривая папиросу. - Догребем до мыса, не потеряемся. А там нас ждут. Слава небу, что нет шторма...

А мальчик смотрит на звезды, и улыбается. Потому что небо уже второй раз в жизни услышало его молитвы.

***

Парень весь в мыле.

Парень в поту.

Парень еле дышит, лежа на фиолетовом облаке.

И несмотря на то, что бой уже окончился, он все борется, борется, борется. С туманом, со сбившимся дыханием, с самим собой.

Но тем не менее парень счастлив. Потому что парень не в Хорне, не на шхуне, а вообще небо знает где. Точнее... на небе, наверное. На своем личном небе.

- Ишь ты, разлегся, - посмеивается в усы учитель. Не тот... другой.

Парень смотрит на него и думает - какой же прошлый его учитель, пьяным свалившийся за борт, был бесталанный! Какой же он был глупый, мерзкий, лишенный смысла в жизни выпендрежник. И какой же у него сейчас хороший учитель. Насколько же они отличаются. Ведь его нынешний учитель не пьет ничего крепче кофе и не курит. И меч он всегда держит так, будто это и не меч вовсе, а принадлежащая его телу заточенная кость, по какой-то странной причине освободившаяся от плоти. Хотя, может, так кажется именно потому, что оружие у него костяное?

- Ну лежи-лежи... - садится рядом с ним учитель и протягивает полную воды бутылку.

Вода холодная, вода сладкая, вода замечательная. Течет в раскаленное горло, а то только что не шипит от радости. Внутри становится холодно и приятно. Хорошая вода, не то что помои, что приносят в Хорн дожди. Те помои, что стекают с крыш в чаны, а потом процеживаются сквозь марлю и уголь. Те помои, что они пьют вместо морской воды.