Он, видимо, ощутил, что я наблюдаю за ним, так как вдруг повернул голову и посмотрел прямо на меня. Тогда мне его очень темные, полные враждебности глаза стали видны лучше. Такое у меня, тогда во всяком случае, сложилось впечатление. Но это мимолетное выражение тут же исчезло, и мне показалось, что он мне улыбнулся. В следующую секунду я уже смотрел на пустой прямоугольник голубого неба.
— Туристы, — сказал Веллингтон. — Они здесь повсюду.
Я мельком глянул на Айрис Сандерби, гадая, видела ли она его и какова была ее реакция, но она теперь смотрела на Виктора Веллингтона, более подробно описывающего фрегат «Андрос», его размеры, мачты, оснастку и все детали конструкции, так милые сердцу смотрителя музея, рассуждающего о желанном экспонате.
Я не очень хорошо запомнил, что именно он говорил, поскольку лицо в потолочном окне произвело на меня неизгладимое впечатление. Сейчас, когда я об этом пишу, это кажется нелепым, всего лишь мелькнувшее в застекленном потолке лицо, но тогда, в ту секунду я уже знал, что между ними что-то есть, что-то его связывает с Айрис Сандерби личное и вместе с тем пугающее. Это поразившее меня ощущение, словно зафиксированное фотовспышкой, возникло в то мгновение, когда он смотрел на нее сверху. Но вот так это и было. Лицо за стеклом выражало такую чрезвычайную сосредоточенность и концентрированность, что заставило холодок пробежать у меня по коже, причину которого я и сейчас не вполне могу объяснить.
— Если экспедиция, ваша экспедиция, окажется успешной и вы отыщете останки «Андроса» во льдах, Питер Кеттил здесь с тем, чтобы проконсультировать вас по вопросам его консервации…
Упоминание моего имени вернуло меня к действительности, оторвав от этих сумбурных мыслей. Только сейчас разговор впервые коснулся причины моего присутствия на этой встрече.
— Вы хотите сказать, проконсультировать там?
Мои слова прозвучали тихо и неуверенно. Виктор Веллингтон устремил на меня острый взгляд своих маленьких глаз.
— Разумеется. Важно получить экспертную оценку прямо на месте, с тем чтобы определить, что понадобится для консервации древесины корабля, и отправить все необходимое туда по воздуху вместе с соответствующими специалистами. Затем, когда спасатели прорубят для судна выход изо льдов, его можно будет отбуксировать в более теплые воды к северу, не боясь его гниения.
— Но…
Я смущенно замолчал. Мне и в голову не приходила возможность моего участия в экспедиции. Он улыбнулся.
— А зачем, вы думаете, я пригласил вас на эту встречу?
— Но у меня нет необходимой квалификации. Что касается консервации древесины, я компетентен, но плавание в Антарктику…
— Вы разбираетесь в кораблях. Вы ходили в море, и у вас есть собственная яхта.
— Была. Но это было на побережье Норфолка. А вы говорите об Антарктике.
— Нельсон, — ввернул адмирал. — Он вырос в Бёрнэм-Торп[23]. Это недалеко от побережья Норфолка. К тому же север Норфолка иногда относят к арктической зоне. Тамошние холода воспитывают людей особого сорта. Вы справитесь. Правда, миссис Сандерби?
Обернувшись, я увидел, что она пристально на меня смотрит. Она явно не была готова немедленно принять такое решение. Тем не менее она вдруг улыбнулась.
— Да, конечно. Адмирал прав.
Затем она прибавила:
— Если мы отыщем этот корабль, нам, несомненно, будут нужны узкоспециальные знания, которыми вы обладаете.
Никто не спросил меня, хочу ли я отправиться в Антарктику. Они, похоже, сочли само собой разумеющимся, что я поеду с ними, и разговор переключился на обсуждение доступности подходящего поискового судна в пределах предоставленного Уордом бюджета. Мне бы следовало просто встать и уйти. А я как дурак сидел и молчал.
Судно, что было у Сандерби на примете, представляло собой парусно-моторную лодку длиной шестьдесят футов, со стальным корпусом в четверть дюйма и мощным дизельным двигателем. Она стояла в чилийском военно-морском порту в Пунта-Аренас, на северном берегу Магелланова пролива, усиленная и оснащенная для норвежской разведывательной экспедиции на Землю Королевы Мод[24], которая так и не началась по причине прекращения финансирования.
Миссис Сандерби ездила в Пунта-Аренас и видела эту лодку под названием «Айсвик». За судном там присматривает один из участников экспедиции, норвежец Нильс Солберг. Лодка выставлена на продажу. Айрис Сандерби полагает, что Солберг, механик, по ее мнению, весьма опытный, примкнет к любой новой экспедиции.
Затем стали обсуждать возможность зимовки во льдах. Прозвучало имя Дэвида Льюиса[25]. Судя по всему, он провел зиму на судне аналогичных размеров во льдах залива Прюдс на австралийской территории Земли Королевы Мэри[26] с командой, состоящей всего из шести человек, среди которых были две женщины. Очевидно, в этом нет ничего невозможного, и встреча завершилась согласием Уорда выделить первую сумму, включающую стоимость судна, которое, по мнению миссис Сандерби, обойдется им значительно дешевле двухсот тридцати тысяч долларов США, запрошенных обанкротившейся норвежской экспедицией.
Цель встречи в кают-компании «Катти Сарк» явно состояла в том, чтобы повлиять на решение Уорда. И как только он дал согласие, не заставила себя долго ждать и поддержка всех трех организаций, чьи представители присутствовали на переговорах.
— Теперь все, что нам нужно, это благоприятная погода, двадцать пять часов в сутках и огромное везение, — подытожила миссис Сандерби.
Она поднялась на ноги, обводя собравшихся взглядом.
— Благодарю вас, джентльмены, за ваше время и помощь.
Ее глаза сияли.
— Вы не представляете, что это значит для меня лично, — прибавила она, улыбаясь.
В ее словах прозвучало необычайное волнение. И после того, как хранители корабельного наследия, распрощавшись, вышли в дверь возле буфета, оставив лишь нас троих в салоне, меня полностью захватила ее вдохновенность. Теперь, когда миссис Сандерби получила то, что хотела, она, казалось, вся лучилась энергией так, что, даже просто находясь рядом с ней, я почувствовал необыкновенный прилив сил, мое депрессивное настроение улетучилось без следа.
— Вы приехали на авто? — обратилась она к Уорду.
— Нет, на речном трамвае.
— Может, я вас, в таком случае, подвезу?
Он отрицательно помотал головой.
— Я бы хотел вернуться тем же путем. На реке много интересного. Кроме того, мне нужно кое о чем подумать, сами понимаете. Мне никогда раньше не приходилось иметь дело с такими людьми. Я имею в виду адмиралов и директоров музеев и морских обществ. Все это для меня в новинку. Ну и отчасти дело в том, во что я собираюсь ввязаться. Шесть месяцев или, возможно, год, если мы застрянем во льдах, разыскивая судно, в существовании которого я совсем не уверен.
