Глава называется «Октагон Варна: Миф о Ларце Святых Тайн».
Пока я листаю страницы, из книги выпадает закладка. Это визитная карточка. Старомодная, респектабельная. «Чарльз де Витт. Лондонское географическое общество». Машинально засовываю визитку в карман и продолжаю просматривать главу.
Я всегда читал быстро. И в течение нескольких минут я успеваю пробежать глазами текст, пересказывающий легенду о восьмигранном храме — октагоне, который орден иоаннитов построил специально для сохранения одной реликвии. Если я правильно понял, она представляла собой божественное послание, созданное то ли еще при жизни Христа, то ли в эпоху Крестовых походов. Все это очень непросто, — возможно, я что-то перепутал. Я слишком торопился.
— Можно взять ее на некоторое время? — спрашиваю я, держа книгу в руке. — Я хочу прочитать внимательно.
— Да-да, — поспешно соглашается Грета. Как будто рада избавиться от книги.
— Расскажи все, что знаешь, — прошу я.
Грета умиротворенно подмигивает и откашливается. Дрожащим голосом она начинает рассказ о крестоносце, который передал некую реликвию ордену иоаннитов в Иерусалиме в 1186 году. Эта реликвия позже получила название Ларец Святых Тайн. Иоанниты получили от папы Клеменса III приказ не только охранять ларец, но и спрятать его от разбойников, крестоносцев и рыцарей, от епископов, пап и королевских особ. Когда на следующий год Саладин занял Иерусалим, а иоанниты бежали, то следы ларца затерялись. У искателей приключений и охотников за счастьем, пытавшихся разыскать сокровище, была только одна зацепка: Святой Ларец спрятан в октагоне.
— В монастыре Вэрне? — спрашиваю я язвительно.
Она сидит откинувшись и наблюдает за мной. На лице выражение превосходства.
— А почему бы и не в монастыре?
Я не могу удержаться от смеха. Она хлопает меня по коленке:
— Малыш Бьорн, я знаю, о чем ты думаешь. Ты всегда был нетерпеливым, недоверчивым, скорым на выводы. Чему я учила тебя в университете? Разве я тебя не учила совмещать скепсис с фантазией? Понимание с удивлением? Сомнение с доверчивостью? Надо вслушиваться в мифы, легенды, сказки, предания. Не потому, что они и есть истина, Малыш Бьорн. А потому, что они сложились на основе какой-то другой, более древней истины.
Сила голоса и взгляд пугают меня. Кажется, сейчас она вручит мне ключи от вечной жизни, а затем исчезнет в облаке дыма и искр. Но она не делает ни того ни другого. Она наклоняется вперед и берет леденец из чашки на столе. Кладет в рот. Я слышу, как он перекатывается у нее между зубами.
Склоняет голову набок.
— Монастырь Вэрне — вполне подходящее место для святыни. Он расположен очень далеко от Святой земли. Норвегия была окраиной цивилизации. Историки так и не смогли объяснить, зачем это вдруг иоанниты заложили монастырь в Норвегии в конце двенадцатого века.
Она задумчиво качает головой:
— Если вы действительно нашли октагон, Малыш Бьорн, и если вы действительно нашли ларец…
Конец фразы повисает в воздухе.
— Что было в ларце? — спрашиваю я.
— В том-то и весь вопрос. Что в ларце?
— Ты не знаешь?
— Избави бог, не имею ни малейшего представления. Слухов было много. Договорились даже до того, что Меровинги[22] спрятали там сокровища немыслимой ценности. Золото и драгоценные камни, которые Церковь и королевский род собирали столетиями…
— Ну уж извини, — прерываю я ее глубоким деланым вздохом. — Спрятанные сокровища? Ты когда-нибудь слышала хоть об одном человеке, который нашел сокровища?
— Может, они ждут своего часа?
— Романтика Индианы Джонса!
— Малыш Бьорн, — она презрительно складывает губы, и я сразу догадываюсь, о чем сейчас пойдет речь, — я передаю слухи, которые циркулировали в академических кругах десятки лет. Я не доверяю им. Но и не отвергаю их полностью, как это делает один мой юный знакомый.
— Так что говорят эти слухи? — Я выплевываю это слово, как гнилую черешню.
— Есть какая-то карта. И какая-то генеалогия. Зашифрованные тексты. Я не знаю всех деталей. История началась в прошлом столетии на юге Франции, в деревне Рене-ле-Шато. Один молодой священник стал приводить в порядок церковь, в которую был направлен служить. Во время реставрации он нашел пергаментные свитки и, по слухам, разбогател. Невероятно разбогател. Никому так и не удалось выяснить, что же такое он обнаружил, но говорят, рукописи хранили непостижимую тайну.
— Которая гласит?..
— Если бы я знала ее, Малыш Бьорн, это вряд ли было бы тайной, ведь так? Были разговоры о религиозных мифах. Будто бы он нашел лист Священного договора, и это вполне возможно, поскольку новое здание строилось на руинах древнехристианской церкви шестого века. Некоторые верили, что обнаружены оригиналы библейских текстов. Говорили о генеалогиях, историях древних родов. А кое-кто попросту считал, что священнику достались карты средневековых кладов.
— И при чем же тут монастырь Вэрне?
— Почём я знаю? Вдруг сокровище спрятано на территории монастыря. Или ларец содержит указания для дальнейших поисков.
— Грета, — вздыхаю я и смотрю на нее глазами растерянного медвежонка.[23]
— Евангелие Q! — восклицает она вдруг.
— Что-что?
— Евангелие Q! — повторяет Грета.
Я ничего не понял. Она продолжает:
— Не то чтобы я все знала. Это лишь догадка. Но мне всегда было любопытно, что же такого важного здесь можно найти. Если собрать вместе все фрагменты информации, то моя головоломка превращается в целостную картинку. Возможно, вполне возможно.
— Евангелие Q? — переспрашиваю я.
— Да. Q от слова Quelle. По-немецки это значит «источник».
— Quelle?
— Неужели ты никогда об этом не слышал?
— Нет, пожалуй, никогда. Что это такое?
— Предполагается, что это оригинальная рукопись на греческом языке.
— Которая содержит?..
— Все изречения Иисуса.
— Иисуса? Неужели?
— Его учение в виде цитат. Первоисточник, который Матфей и Лука использовали при создании Евангелия, в дополнение к Евангелию от Марка.
— Я вообще впервые слышу о существовании Евангелия Q.
— Может быть, его и нет. Это только теория.
— А как он мог оказаться в монастыре Вэрне?
— Спроси своего отчима.
— Он знает?
— Во всяком случае, больше меня.
— Но каким же образом…
— Малыш Бьорн! — прерывает она меня добродушным смехом. Затем она задумывается. — Хочешь прокатиться в Лондон?
— В Лондон?
— Ради меня.
Я молчу.
Она добавляет:
— И за мой счет.
— Зачем?
— Чтобы разобраться в одной старой истории.
Я ничего не говорю. Грета тоже. Она с трудом встает, выходит из комнаты, идет в спальню. Вернувшись, протягивает мне конверт. Я открываю его и насчитываю тридцать тысяч крон.
— Вот это да!
— Наверное, хватит? — спрашивает она.
— Даже слишком!
— Возможно, придется совершить и другие поездки…
— Ты с ума сошла! Столько денег хранить дома!
— Я не доверяю банкам.
Я в замешательстве.
— О чем, собственно, речь?
— Вот это тебе и предстоит выяснить.
— Грета, — пытаюсь поймать ее взгляд, но не могу. — Почему это для тебя так важно?
Она смотрит прямо перед собой. Наконец наши глаза встречаются.
— Я могла бы участвовать в этой истории.
— Этой — какой?
— Той, за верхушку которой ты зацепился.
— Но?
— Но тут кое-что случилось…
Она закусывает нижнюю губу. Ей требуется некоторое время, чтобы справиться со своими чувствами.
Я знаю, что ничего больше от нее не услышу. Но ее мотивы не столь важны. Во всяком случае, сейчас. Наступит момент, когда я сам во всем разберусь.
— Поедешь? — спрашивает она.
— Конечно.
— Общество международных наук. СИС. Лондон. Уайтхолл. Ищи президента. Майкла Мак-Маллина. Ответы у него.
Мы смотрим друг на друга. Она крепко сжимает мою руку:
— Будь осторожен!
— Осторожен? — Я вздрагиваю от испуга и боли.
— У Мак-Маллина много друзей.
Звучит как скрытая угроза.
— Друзей, — повторяю я, — таких как Чарльз де Витт?
Лицо чуть-чуть дрогнуло.
— Чарльз? — В голосе никаких эмоций. — Чарльз де Витт? Что тебе известно о нем?
— Ничего.
Она молчит, словно забыла о моем присутствии, потом произносит:
— Во всяком случае, его ты можешь не бояться.
Голос приобрел оттенок нежности.
— Ты что-нибудь знаешь о несчастном случае? — спрашиваю я.
— Пустяк, — говорит она. — Царапина на руке. В ране началась гангрена.
Я ничего не понимаю.
— Он же разбился насмерть…
Грета с удивлением смотрит на меня, на лбу появляются морщины.
