Ознакомительная версия.
Но тут произошло что-то совершенно непредсказуемое. Полет берсерка был грубо прерван. Внезапно на него красным смерчем налетели размалеванные глиной дикари, сбили с ног, повалили на песок и с воплями и криками вырвали из рук кинжал — Бог милостив, хоть не огрели дубиной по темечку. «Но мне рассказывали, — думал Дамиан, валяясь на песке и ощущая тычки и уколы копий под ребра, — что краснокожие не убивали своих пленнников, потому что… их обычно съедали!» Эта мысль не на шутку встревожила низвергнутого коадьютора, потому что индейцы, повалив его, обезоружив и едва не затоптав в песок, принялись буквально сдирать с него одежду. Ужас от такой нелепой смерти сменился горькими сожалениями, что не сумел он выполнить доверенную ему важную миссию. Сопротивляться у него не было сил. Оставалось только молиться, но и помолиться не успел отец Дамиан. «Смерть без покаяния есть акт… — безнадежно мелькнуло в его голове напоследок. — Акт…»
В себя отец Дамиан пришел с трудом и не сразу осознал, на каком свете он находится. Вокруг все так же царили дым и смрад, сыпались искры и летел жирный пепел, а горячий воздух с трудом проникал в легкие, вызывая кашель. Примерно так Дамиан и представлял себе преисподнюю. Поблизости даже виднелись демоны — красные и отвратительные. Но над отцом Дамианом склонялся отнюдь не сатана, не дух лукавый, а светлолицый воин в сверкающих доспехах. «Архангел Михаил… — подумал Дамиан и тихо улыбнулся. — Отбили меня, значит, у бесов Небесные Ангелы. А я, глупец, еще в них не верил…»
У рыцаря было строгое узкое лицо, волевой нос с горбинкой, твердый подбородок с полоской бороды-эспаньолки, которую небесный воитель, судя по всему, тщательно подстригал. Усов у Архангела не было — возможно, потому, что верхняя губа его была изуродована давним сабельным ударом и неровный шрам придавал его рту несколько болезненное и саркастическое выражение, словно тот вся время то ли кривился в усмешке, то ли подергивался в отвращении. В синих ледяных глазах сверкало пламя. Это было лицо не духа, а воина, и отца Дамиана осенило.
— Отец Франциск! — пробормотал он, силясь подняться с песка. — Благословите… Для меня высокая честь… Прошу меня простить… Но… в силу некоторых обстоятельств…
Отведя в сторону правую руку с зажатым в ней мечом, отец Франциск протянул левую, в забрызганном кровью кожаном поруче, к Дамиану и, схватив его за грудки, одним рывком, без малейших усилий, поставил коадьютора на ноги.
— Вы поступили отважно, но неразумно, — звучным голосом произнес отец Франциск. — Мои новообращенные язычники приняли вас за врага, поскольку никогда раньше не видели. Возблагодарите Бога: Он отвел от вас смерть. Однако мы побеседуем с вами позже. Сейчас нужно завершить дело.
Он повернулся и, взмахнув рукой, зашагал к берегу, крича на ходу:
— Веселей, веселей, бездельники! Шевелись! Кати их к самой воде!
Отец Дамиан увидел, что все те же перемазанные голые индейцы, сверкая ягодицами, волокут по песку тяжеленные бомбарды, которые ранее являлись неотъемлемой и весомой принадлежностью крепости. Другие тащили на руках чугунные ядра. Они трудились как муравьи. Никакие голландцы им помешать уже не могли: как мог убедиться Дамиан, последние защитники разоренного форта были уже мертвы. Золотой песок пестрел пятнами быстро впитывавшейся крови.
Немногие уцелевшие голландцы уже поднялись со шлюпки на корабль. Отец Дамиан не думал, что пушки могут причинить им какой-нибудь вред, но отец Франциск придерживался, кажется, иного мнения. Уже три орудия с задранными в сторону флейта жерлами стояли у самой кромки прибоя. Около них подпрыгивал от нетерпения какой-то невысокий чернявый толстяк с зажженным фитилем в руках.
— Давай, Педро! — властно поднял руку отец Франциск. — Давай по очереди. Враг далеко, но Господь даст нам силы. Огонь!
Педро подскочил к первой бомбарде и поднес фитиль к запальному отверстию. Вспыхнул порох, тяжелая пушка охнула, выплюнула ядро и, окутавшись облаком дыма и пламени, опрокинулась с лафета на песок, едва не оторвав ногу зазевавшемуся индейцу. Снаряд с гулом пронесся над водой и упал в десяти ярдах от корабля.
— Огонь! — опять прокричал отец Франциск.
Ударили одна за другой еще две пушки. Ядра вылетели и унеслись в сторону корабля. Последнее из них задело брошенную шлюпку и разнесло ее в щепки. Увы, все пассажиры уже успели перебраться на борт флейта, который, наполнив ветром паруса, медленно выходил из бухты. Оттуда не последовало ни единого выстрела: голландцы спешили убраться с несчастливого берега. Должно быть, хорошую трепку задал им здесь отец Франциск со своими «новообращенными». Дамиан невольно хмыкнул. Теперь он догадался, на что по пути сюда постоянно намекал Мигель Портеро. Отец Франциск не терял здесь времени даром и, обращая в христианскую веру дикарей, направлял их гнев против вероотступников-голландцев. Это было остроумно, хотя и дерзко. Дамиан никогда бы не решился на подобный шаг. Но поэтому он и был в Ордене пока всего лишь духовным коадьютором, а отец Франциск — профосом.
Задумавшись, Дамиан не заметил, как отец Франциск покинул импровизированную батарею и вернулся к нему.
— Теперь мы можем продолжить нашу беседу, — как ни в чем не бывало сказал он, пристально всматриваясь в лицо отца Дамиана. — Голландские собаки сумели унести ноги. Но это лишь временная отсрочка заслуженного наказания. Кара настигнет их всех до одного, можете мне поверить.
— В этом нет ни малейших сомнений, — убежденно ответил Дамиан. — Судя по тому что мне довелось увидеть, Господь выбрал себе надежное оружие.
— Надеюсь, это сказано искренне, потому что лести я не терплю, — хмурясь, заметил отец Франциск. — И в дальнейшем воздержитесь от подобных высказываний, если не хотите вызвать мое неудовольствие. Давайте говорить о деле. Насколько я понимаю, вы появились в наших краях неспроста. Мигель уже успел сказать, что вы разыскиваете меня. Вы знаете мое имя. Значит… Вас послал Орден?
— Да. Меня послал генерал-визитатор и префект Антильских островов отец Жан Ла Валлет. Меня зовут отец Дамиан, я духовный коадьютор. Дело касается только нас двоих, поэтому хорошо бы выбрать такое место…
Отец Франциск оглянулся. Его дикари с большим увлечением потрошили разбросанные по берегу трупы: стаскивали с убитых одежду и напяливали на себя прорванные, перемазанные кровью кафтаны и панталоны. В новом обличье они едва узнавали друг друга и покатывались со смеху.
— Они непосредственны, как дети, — заметил отец Франциск, покачивая головой. — Они и сейчас не ведают, что творят. Но мы их научим всему, что знаем сами. Как видите, отвращением к вероотступникам они уже прониклись… Однако вы хотите поговорить со мною с глазу на глаз… Пойдемте в форт. Думаю, там не осталось ни одной живой души.
Ознакомительная версия.
