— Скоро узнаешь!
Старик сделал знак носильщикам, и они побежали, пока не догнали носилок, в которых сидел Джон, закинув ногу за ногу. Затем носильщики Джона быстро догнали носилки Лео.
Убаюканный ровным покачиванием носилок, я снова заснул, так как чувствовал себя смертельно усталым. Проснувшись же, я увидел, что мы идем по каменистой тропинке, вдоль которой растут прекрасные деревья и цветущие кусты. Тропинка вдруг повернула в сторону, и нашим глазам открылся живописный вид. Перед нами возвышалась земляная насыпь в виде римского амфитеатра. Бока ее были скалистые, заросшие кустарником, а центр представлял собой зеленеющий луг с великолепными деревьями и растениями, омываемый журчащими ручьями. На лугу паслись стада рогатого скота, хотя я не заметил между ними баранов. Я не мог даже представить себе, что это за место. Особенно меня поразило то обстоятельство, что, несмотря на пасущиеся стада, я не видел нигде даже признака человеческого жилья. Где же они живут? Вскоре мое любопытство было удовлетворено: носилки повернули влево и остановились. Видя, что Биллали вылез из них, я последовал его примеру, так же поступили Лео и Джон.
Первое, что мне бросилось в глаза, это несчастный араб Магомет, лежащий на земле. Для него не было приготовлено носилок, он вынужден был бежать все расстояние и был теперь в изнеможении. Оглянувшись, мы увидели, что находимся на площадке, у входа в большую пещеру, где было свалено в кучу все наше имущество, даже весла и парус лодки. Около входа стояли люди, все — высокого роста, красивые, хотя с различным цветом кожи — черные, как Магомет, или желтые, как китайцы. Все были обнажены и в руках держали копья.
Между ними стояли и женщины, удивительно красивые, с большими темными глазами и вьющимися волосами. Вместо шкур одеты они были в короткие юбки из красной кожи. Некоторые — в одежды из желтоватого холста. Как мы узнали потом, это означало различие в их общественном положении. В общем, наружность женщин не была так свирепа, как у мужчин, многие даже улыбались.
Как только мы сошли с носилок, дикари столпились вокруг, с любопытством рассматривая нас. Высокая, атлетическая фигура Лео, его классически красивое лицо, очевидно, привлекли всеобщее внимание, а когда он вежливо снял шляпу и показал свои золотистые кудри, ропот восхищения пробежал в толпе. Затем произошло нечто удивительное. Самая хорошенькая из молодых женщин, одетая во что-то, похожее на платье, с пышными коричневыми волосами, оглядев Лео с ног до головы, свободно подошла к нему, обняла его руками за шею и поцеловала прямо в губы.
Я остолбенел, ожидая, что Лео оттолкнет ее, в то время, как Джон громко заметил: «Вот шлюха!»
Но Лео хоть и удивился, но понял, что мы находимся в стране, которая следует обычаям древних христиан. Он наклонился и возвратил ей поцелуй.
Я задыхался, ожидая чего-нибудь необычайного, но, к моему удивлению, хотя многие из молодых женщин и выказывали некоторое раздражение, старухи и мужчины только усмехались. Когда мы освоились с обычаями народа, тайна разъяснилась. Женщины народа амахаггер равноправны с мужчинами. Происхождение рода считается по материнской линии, и люди гордятся длинным родом женских предков, как гордимся мы нашими предками в Европе. В каждом племени имеется почетный представитель, которого называют Хозяин или Отец. Биллали был Отцом своего племени, состоящего из семи тысяч человек.
Когда женщина народа амахаггер желает избрать себе мужа, она должна подойти к нему и публично обнять его так, как это сделала красивая и быстрая молодая леди Устана, поцеловавшая Лео.
Если он вернул ей поцелуй, это значило, что он согласен взять ее в жены. Связь продолжается до тех пор, пока не наскучит одному из молодых людей. Я должен прибавить, что разрыв и смена супругов случается далеко не так часто, как можно было бы ожидать. Редко происходят и ссоры между мужчинами, когда их жены находят себе новых мужей.
Когда совершился обмен поцелуями «coram-pöpulo», — кстати, ни одна молодая женщина не подумала почтить меня поцелуем, хотя я видел одну из них около Джона, к величайшему ужасу последнего, — старик Биллали подошел к нам и повел в пещеру в сопровождении Устаны, которая, очевидно, не хотела понять моих намеков на то, что мы не привыкли к женскому обществу. Не прошли мы и пяти шагов, как меня поразила мысль, что эта пещера — вовсе не дело природы, а вырыта руками человека. Она была очень обширна и низка, и от нее тянулись коридоры, которые, вероятно, вели в маленькие комнаты. В пятидесяти шагах от входа в пещеру пылал разожженный огонь, вокруг которого виднелись три огромные тени. Здесь Биллали остановился и пригласил нас садиться, добавив, что сейчас нам принесут поесть. Тотчас же молодые девушки принесли нам еду, состоявшую из козьего мяса, свежего молока в глиняном горшке и лепешек из индейского жита. Мы уже проголодались и съели дочиста все. Полагаю, что никогда в жизни не ел я с таким удовольствием.
Когда мы поели, Биллали, который молча смотрел на нас, встал и обратился к нам с речью.
Он сказал, что случилась удивительная вещь. Никто никогда не слыхал, чтобы белые чужестранцы проникли в эту страну. Иногда, хотя редко, сюда приходили черные люди, которые рассказывали о существовании белокожих людей, плававших по морю на прекрасных кораблях, но никто не думал, что они явятся сюда. Нас заметили, когда мы спускали лодку в канал. Биллали откровенно признался, что сначала дал приказ убить нас, но явился вестник от «Той, которой повинуется все» с приказанием пощадить жизнь белых людей и доставить их сюда.
— Прости меня, отец мой, — перебил я, — но если я верно понимаю, «Та, которой повинуется все» живет не здесь, как могла она узнать о нашем приближении?
Биллали обернулся и, заметив, что мы одни, — У стана исчезла, когда он начал говорить, — произнес со странной усмешкой: — Разве в вашей стране нет никого, кто видит не одними глазами и слышит не одними ушами? Не спрашивай! «Она» знала и знает все!
Я пожал плечами. Биллали продолжал говорить… о том, что не получил дальнейших инструкций относительно нас и должен повидать «Ту, которой повинуется все», чтобы узнать ее желание.
Я понял, что «Она» — это королева народа амахаггер, и спросил старика, долго ли он будет отсутствовать? Биллали ответил, что вернется только на пятый день, потому что нужно пройти много миль по болоту, чтобы добраться туда, где живет «Она». Затем он добавил, что в его отсутствие о нас будут заботиться и что он твердо уверен, что принесет благоприятный для нас ответ. В то же время он не скрыл от нас, что всякий чужестранец, появлявшийся в стране, за все время жизни его бабки, матери и его самого немедленно осуждался на смерть, описывать которую он не хотел, чтобы не оскорблять наших чувств. Это делалось по приказу королевы, которая никогда не пыталась спасти чужеземцев.
