– Помолчите и дайте нам работать! – холодно отрезал Демрамор, которому трудно было всегда оставаться мраморно-холодным.
Не принимая участия в оживленных пересудах о собственной персоне, индиец блуждал по коридорам магазина. Как только камера теряла его из виду, он тут же попадал в поле зрения другой. А он-то не заметил ни одной! Посмотрели, как он обедает в ресторане в обществе красивой блондинки, которая толкнула его в очереди и разбила ему солнечные очки.
– Придется ей с ним трахаться, – заметил Гюстав, которому казалось, что он смотрит эпизод из «Секретной истории» в своем трейлере.
Обед прокрутили в ритме ускоренной съемки, потом наблюдали скитания факира уже в одиночестве. Это точно напоминало эпизоды из «Бенни Хилла». Затем перешли на обычную скорость, и тут неожиданно индиец залез под кровать.
– «Birkeland». Отличный выбор, наша лучшая кровать, – сказал Жюлио Симпа, и три пары глаз уставились на него.
Потом увидели, как вор вылез из своего убежища, приготовил себе на кухне поднос с едой и смаковал ее, уставясь в безнадежно бездействующий телевизор из пластика в выставочной гостиной. Потом читал газету, развалившись на диване в носках. Он вел себя как дома.
– Попался! – вдруг закричал охранник, тыча пальцем в экран телевизора.
Он подскочил на стуле, как чертик на пружинке, ринулся к двери и вылетел из комнаты – никто так и не понял, что на него нашло.
Остальные продолжали смотреть видеозапись. Около 22.15 на экране появился директор магазина в сопровождении толстого коротышки, который, казалось, всегда мечтал родиться женщиной, и технической группы в полном составе. Жюлио Симпа нашел, что выглядит очень фотогенично, и пожалел, что не сделал карьеры в кино.
– Роль Гарри Поттера уже отдали, – пробормотал он, смирившись с судьбой, и поправил очки.
Тогда все увидели, как индиец запрыгал на одной ноге, а потом спрятался в синий металлический шкаф, который стали заворачивать в пузырчатую пленку, опустили в картонный ящик и наконец поместили в огромный деревянный контейнер. Упаковщики закрепили все это сооружение длинными ремнями и на гигантской электрофуре повезли по направлению к грузоподъемнику.
В этот момент в помещение вошел охранник, знаток американских детективных сериалов. Он нес поднос индийца, найденный на столике перед телевизором в черно-белой блестящей гостиной. Он напялил на себя серый пиджак, красный галстук и черные туфли.
– На этой тарелке и на бокале куча отпечатков пальцев! – торжественно сообщил он. – А на одежде вы наверняка найдете его волосы.
Майор полиции скорчила брезгливую мину при виде грязных туфель. Не обращая внимания на охранника, она повернулась к директору магазина:
– Что вы сделали с этим шкафом?
– Шкафом, который мы сейчас видели? – пробормотал тот, меняясь в лице.
– Да, именно с тем, которого уже нет в кадре.
– Отправили…
– Отправили?
– Ну да, послали, увезли.
– Я прекрасно понимаю, что значит слово «отправили», – перебила Ляфасоль, которая чувствовала, что ее начинают считать идиоткой. – Но куда именно?
Директор закусил верхнюю губу. Если бы он был Гарри Поттером, в эту минуту он мог бы исчезнуть по мановению волшебной палочки.
– В Великобританию.
Все одновременно сглотнули слюну.
Аджаташатру разбудили голоса.
Громкие мужские голоса.
Он даже не заметил, что заснул. С тех пор как он оказался в шкафу, куда его только не роняли! Он чувствовал, как его оторвали от земли, чувствовал, как катили. А главное – ударяли о стены, лестницы и другие разные НУО (неустановленные объекты).
Несколько раз он был уже готов выйти и во всем признаться. Возможно, это лучше, чем позволить себя пихать и везти в неизвестном направлении. К тому же темнота и громкие непонятные французские голоса за стенкой действовали на него депрессивно.
Однако Аджаташатру все выдержал.
И несколько минут спустя это себя оправдало. Он больше ничего не слышал и не чувствовал. Правда, он решил было, что умер. Но боль, которую почувствовал, ущипнув себя в бок, подтвердила, что это не так, по крайней мере пока еще не умер, и что его просто бросили в тишине и сумерках на произвол печальной судьбы. Тогда он попытался выйти из шкафа, но не смог. Отчаявшись и выбившись из сил, он, должно быть, впал в полубессознательное состояние.
Теперь громкие голоса не умолкали. Индийцу показалось, что он различал пять. Но это было не очевидно, все они звучали одинаково торжественно и приглушенно, словно из загробного мира. Одно было ясно: это были другие голоса, не те, что в магазине. Они говорили очень быстро и изъяснялись на каком-то языке, полном звукоподражаний, отрывистых, резких звуков и казавшемся ему знакомым. «Арабский язык, на котором говорят негры», – подумал индиец.
Один из мужчин расхохотался. Словно пружинный матрас заскрипел под пылкими телодвижениями любовников.
Не зная, кому принадлежат эти голоса – друзьям или недругам, факир затаил дыхание. К друзьям он причислял всех, кто не возмутился бы, найди они его в этом шкафу. К врагам – всех остальных: работников ИКЕА, полицейских, потенциальную покупательницу шкафа, потенциального мужа потенциальной покупательницы, который, вернувшись с работы, найдет в своем новом шкафу индийца в носках.
Он с трудом глотал, пытаясь увлажнить рот слюной. Губы у него слиплись, словно кто-то намазал их клеем. Внезапно его охватила ужасная паника: ему казалось, что еще страшнее, чем если его найдут живым, умереть в этом шкафу из дешевого листового железа.
Во время представлений в своей деревне Аджаташатру мог неделями не есть, сидя в позе лотоса внутри ствола священного фикуса, как это делал две тысячи пятьсот лет назад основатель буддизма Сиддхартха Гаутама. Он позволял себе лишь роскошь принимать пищу раз в сутки, в полдень: винты, шурупы и прочие ржавые гвозди, которые деревенские жители охотно несли ему в виде приношений. В мае 2005 года его затмил пятнадцатилетний подросток по имени Рам Бахадур Бомжам, почитатели которого уверяли, что он уже полгода не ест и не пьет. Телевидение всего мира заинтересовалось самозванцем, забыв про Аджаташатру, сидевшего внутри своего дерева.
На самом деле наш факир был гурманом и не мог и дня прожить без еды. Каждый вечер после захода солнца он задергивал полог своей палатки, раскинутой перед фикусом, и шел подкрепиться припасами, которые приносил ему его кузен Рибасмати (произносите: рис-басмати), соучастник многих его трюков. Что же касается винтов и болтов, они были сделаны из угля, что, конечно, малоприятно для поглощения, но лучше для пищеварения, чем настоящие стальные гвозди, пусть даже ржавые.
