Ощетинившись стальными штыками, солдаты заставили несчастных повернуть назад. Бен Тайуб со своими людьми ожидал где-то неподалеку. Теперь не составляло труда окружить и пленить беглецов. Однако те вовсе не собирались сдаваться без боя. В ход пошли ножи, дубинки и кастеты. Женщины, не помня себя, бросались на солдат, стараясь обезоружить их.
И вновь полилась кровь. Земля стала красной. Люди не хотели возвращаться.
Среди немецких солдат появились раненые, и кровь ударила им в голову.
— Огонь! — скомандовал Отто.
Грянул залп, и несколько чернокожих с пробитой грудью рухнули замертво.
Одна негритянка с младенцем на руках вдруг осознала, как мал и тщедушен тот, кто отдает команды. В остервенении она бросилась к Отто и острыми ногтями вцепилась ему в лицо. Кровь залила лейтенанту глаза.
От неожиданности Отто издал яростный вопль, схватил карабин и, не помня себя, проткнул ребенка штыком. Пока солдаты добивали женщину, он, точно трофей, поднял на штыке малыша, который еще бился и кричал.
В эту минуту чья-то тень выросла рядом с лейтенантом. Это был эльзасец Ганс Риммер.
При виде такого зверства он будто бы очнулся и понял, что становится соучастником неслыханного преступления. Не колеблясь ни секунды, Ганс ударил командира прикладом в грудь и отчаянно закричал:
— Презренный бандит! Убивать детей!
От мощного удара офицер пошатнулся. Но под этой жалкой оболочкой скрывалась невероятная сила. Побледнев как мертвец, Отто выхватил револьвер и выстрелил. Эльзасец упал лицом вниз.
Петера Ланца в эту минуту рядом не было. Издалека он видел, что происходит нечто неладное, но поначалу не понял, в чем дело. Однако, заметив, что лейтенант потянулся за пистолетом, бросился на помощь другу. Но добежать не успел. В бой вступили арабы, и вскоре ничего уже нельзя было разобрать.
Бен Тайуб остался доволен. Томба захвачены и отныне целиком в его власти.
Преступление породнило пагуинов и майенба.
Лейтенант Отто и араб-работорговец улаживали свои дела.
Свисток офицера стал сигналом к построению.
Вояки бен Тайуба окружили пленников и погнали в лес.
Напрасно пытался Петер Ланц найти место, где упал его друг. Дорогу ему преградил командир. Петер наткнулся на злобный, пристальный взгляд немигающих глаз.
Ланц был наполовину немцем. Он подчинялся дисциплине и ничем не выказывал своего возмущения.
Лейтенант приказал ему догнать отряд и возвращаться в лагерь.
Петер хотел возразить, потребовать отыскать тело друга, но не решился. Приказ есть приказ.
Лейтенант Отто и бен Тайуб распрощались, и оба войска разошлись в разные стороны.
А в небе уже вовсю сияло солнце, озаряя ослепительным светом место кровавого преступления.
И только Петер Ланц не радовался его лучам. Он думал: «Мой бедный Ганс, я никогда не забуду тебя! Ни тебя, ни данного тебе слова!»
Буря. — Что застряло в ветвях? — Как порой бывают полезны обезьянки. — Как открыть складной нож одной рукой. — В лесу. — Носорог и кое-что…
Даже самый сильный ливень в Европе не идет ни в какое сравнение с теми бурями, что потрясают Центральную Африку.
Только что небо было ясным и солнечный свет лился с высоты жарким потоком. Но внезапно, откуда ни возьмись, налетели тучи, землю накрыла тьма — серая, бурая, наконец, черная. Во мраке опустившейся ночи, словно гигантские огненные мечи, сверкали молнии, беспрерывно грохотал гром, и казалось, вот-вот наступит светопреставление.
Человек бессилен перед буйством стихии.
Разверзлись хляби небесные. Вода падала не каплями, а сплошной стеной, ломая и круша ветви деревьев. Бурлящие ручьи подмывали почву, оставляя после себя зияющие шрамы оврагов.
В лесу, что тянулся к северу от разоренной деревни племени томба, не так давно появился такой овраг. С одной стороны гладкий каменный склон высотой метров восемь, с другой — земляной вал, укрепленный густой сетью мощных корней.
И вот снова налетел ураган. Дождь лил как из ведра. Дно ложбины превратилось в громокипящий поток, стремительный и неукротимый.
Но что это?
В мутной воде показался какой-то странный предмет, похожий на мешок. В одном месте дорогу ему перегородило упавшее дерево. И вдруг среди грохота и завываний бури раздался крик:
— Проклятье! Кто-то трахнул меня по башке!
Читатель, должно быть, помнит, что, когда Тотор и Меринос в благородном порыве ринулись на защиту бедных дикарей, араб бен Тайуб приказал схватить их. Коварный разбойник велел обездвижить белых любым способом, но ни в коем случае не убивать. Торговец живым товаром хорошо помнил, какая кара ожидала посягнувшего на жизнь белого человека еще со времен исследователя Стэнли[27].
Приказ выполнили исправно. Наших героев накрепко связали и, не долго думая, бросили на дно тогда еще сухого оврага.
Тотора никак нельзя было назвать неженкой, однако от сильного удара о землю он потерял сознание. Ведь вдобавок ко всему накануне вечером они с приятелем пили пальмовое вино, а это — дурман для европейца.
С помощью лишь ему ведомых ароматических снадобий Ламбоно вывел друзей из тяжелого похмелья. Но не успел Тотор прийти в себя, как получил в стычке сильный удар по голове. Его точно парализовало. Он лежал на дне оврага, ничего не чувствуя, ни о чем не думая. Все это напоминало летаргический сон. Так прошло восемь часов.
Запутавшись среди сучковатых веток поваленного дерева, парижанин наконец очнулся. К нему возвращались чувства, неприятные, но реальные. Он был жив.
В голове, однако, не совсем еще прояснилось. Но, согласитесь, кто из нас на его месте быстрее пришел бы в норму?
Тотор открыл глаза и вскрикнул. Потом, будто испугавшись собственного голоса, умолк. Где он, черт возьми, находится? Что он здесь делает?
Уставший, промокший до костей и совершенно разбитый, молодой человек ясно слышал шум бурлящего потока и даже не сразу понял, каким чудом повис в воздухе.
Тотор попробовал шевельнуться, но не смог двинуть ни рукой, ни ногой.
И тут он вспомнил все. От ярости кровь ударила ему в голову.
Перед глазами вновь встали страшные картины ночной бойни и белый силуэт предводителя шайки подлых убийц.
— Это какой-то кошмар! Бедняга Тотор, неужели ты спятил? Нет, нет, все происходит на самом деле. Ты висишь на ветвях дерева. А как же тебя угораздило свить это милое гнездышко? Черт меня побери, если я что-нибудь понимаю! Тебя подвесили, точно лионскую колбасу или кусок ослятины… Но как?
