– Обязательно. – Крестовников встретил вопросительный взгляд Шихова и пояснил: – Если б даже я не был так стеснен во времени и смог обследовать не только точку отрыва лавины, но и весь участок (он обвел лыжной палкой широкую полосу склона), то и в этом случае пришлось бы искать укрытие. Даже в самые точные расчеты горы могут внести нежелательные поправки. Пренебрегать опасностью не следует. Кстати, – круто повернул разговор Крестовников, – отсюда можно будет снять редкостные и ценные кадры: отрыв и движение лавины. – Он обернулся к Шихову: – Возьмите у Сани кинокамеру и приготовьтесь.
Крестовников держался спокойно, словно подрывать лавины было для него привычным делом.
– Кинокамеру изготовили? Отлично. А теперь развертывайте рацию. Сообщите в поселок о выходе на место и ждите моего сигнала. Я иду закладывать взрывчатку. Как только управление подтвердит готовность к встрече лавины, быстро свертывайте рацию и беритесь за кинокамеру.
– Ясно! – привычно отчеканил Шихов.
– Снимайте взрыв и момент отрыва лавины. Эти кадры, как я уже говорил, будут не только интересны, но и ценны для науки.
Крестовников достал из кармана рюкзака толовую шашку, запальный шнур и, оставив товарищей под скалой, направился к снежному мешку, нависшему над склоном и уже готовому сорваться от собственной тяжести. Шел он осторожно, не отводя взгляда от снежного мешка, как бы небрежно брошенного на склон. Несколько раз он останавливался, вслушиваясь: не скрипит ли снег, предвещая опасность? Нет, тишина полная.
Метрах в десяти от выпуклой снежной стены Крестовников остановился. Вырыл лыжной палкой неглубокую ямку. Прикрепив запальный шнур к желтой, похожей на кусок мыла, толовой шашке, опустил ее в ямку и забросал снегом.
Потом он поднял палку: внимание!
Шихов ответил ему так же: все готово!
И, словно подтверждая его сигнал, над лощиной поднялась красная ракета.
Пора!
Крестовников ослабил лыжные крепления, зажег спичку.
Вялый огонек лизнул кончик шнура и сразу стал красным, упругим.
Теперь только бы не оступиться, не упасть! Слегка отталкиваясь палками, Крестовников плавно скользил к ожидающим его товарищам. Скала-укрытие приближалась медленно, нестерпимо медленно. Хотелось налечь на палки в полную силу... Спокойно, спокойно! Время в запасе есть. Смотри, как Шихов прильнул к кинокамере. Еще несколько широких шагов – и Крестовников скользнул под скалу.
За спиной что-то ухнуло.
Крестовников обернулся. Мог ли он упустить редкостное зрелище – отрыв лавины?
Грузный снежный мешок дрогнул и, разваливаясь в падении, тяжко рухнул. Склон перед ним пришел в движение. Четкие сизые тени рвали крепкий наст. Куски его сталкивались, дыбились, собирались в неровные складки; складки сливались в шершавую белую волну; волна скользила по склону, набирая скорость, устремилась вниз. Быстро расширяясь клином, она захватывала все большее пространство. Темные трещины юркими змейками разбегались в сторону от места отрыва лавины, приближались к камню, под которым укрылись Крестовников, Шихов и Саня. Уже и возле камня наст медленно оплывал. Разрывающие его трещины становились темнее, резче, проворнее...
Крестовников тревожно оглянулся. С дальней от него стороны камня снег тоже двинулся, пополз. Шорох его быстро нарастал, глушил гул катящейся под гору лавины.
– К скале! – закричал Крестовников, силясь перекрыть громкий шорох снега. – Плотнее к скале! Рот закройте! Рот!
Голос его утонул в надвинувшемся гуле. Снег обтекал скалу справа и слева все быстрее, быстрее. Комья его уже стали неразличимы, сливались в иссиня-серые дрожащие полосы. Клочок неподвижного наста под обрывом быстро таял.
Над скалой с глухим рокотом взметнулся клубящийся снежный султан.
«Вот она!.. – мелькнуло в сознании Крестовникова. – Белая смерть!»
– Рот!..
Это было последнее, что он успел крикнуть. Что-то упругое подкатилось сзади под ноги. Уже падая, Крестовников рывком поднял кашне, прикрывая лицо. Новая упругая волна толкнула в спину. И тут сверху обрушился кипящий белый поток, швырнул Крестовникова в сторону и с силой прижал к шершавому граниту... Казалось, все неровности камня вжались в спину. Но тут же скала будто отступила от Крестовникова. Снежные тиски сжали тело со всех сторон. Шум оборвался. Не слышно стало ни гула, ни шороха. Неожиданная пугающая тишина. Лишь неправдоподобно громко билось сердце.
Самохин не мог избавиться от неприятного ощущения, что забыл сделать что-то очень важное. Снова и снова перебирал он в памяти события минувшей ночи, последних часов. Аварийные бригады распределены по участкам. Краны отведены в укрытия. Тракторы рассредоточены и в любой момент выйдут туда, где может понадобиться их помощь. Медпункт переведен в цокольный этаж клуба – наиболее безопасное место в поселке. Полевая телефонная линия протянута, закопана в снег и проверена... И опять он мысленно перебирал сделанное, до мелочей. А неприятное ощущение не уходило.
Так и вернулся он в управление, полный смутного беспокойства. В кабинете сбросил куртку, валенки. Лег на диван. Лишь сейчас он почувствовал, как устал. Хотелось курить. Но шевельнуться, достать портсигар из кармана висящей на спинке стула куртки не было сил. Тридцать шесть часов Самохин не спал. Почти все время в напряжении, на ногах. Но и сейчас заснуть было невозможно. Он лежал, вслушиваясь в ноющее от усталости тело, и ждал; ждал вести оттуда, с Кекура.
...Стук в дверь подбросил его с дивана. Самохин выбежал в приемную в одних носках. В комнате было как-то по-особому тихо, так тихо, что Анна Павловна сердито взглянула в его сторону. Самохин застыл на месте.
В приемнике послышались шорох, щелчок, потом какой-то грохот, словно в горах все уже рушилось, валилось, летело к чертям. Грохот оборвался. Из динамика четко прозвучало:
«Раз, два, три, четыре, пять! Пять, четыре, три, два, один! Даю поверку! Даю поверку! Движемся благополучно. Сроки выдерживаем. Находимся на траверзе гидроэлектростанции. Повторяю: вышли на траверз электростанции. Как вы меня поняли? Прошу ответить ракетами. Жду. Шихов».
Приемник замолк.
Первой опомнилась Люся. Взяла ракетницу и выбежала на крыльцо.
Сочный хлопок выстрела. Второй. За окном вспыхнула ракета. За нею вдогонку устремилась другая – сигнал: «Слышали вас отлично. Поняли все».
Самохин вернулся в кабинет. Лег. Закрыл глаза.
За стеной дежурили у радиоприемника Анна Павловна и Люся. Они знали, что следующий выход на связь будет только через час, и все же не отходили от приемника. А вдруг он заговорит, обратится за помощью? Горы! Люся знала, что такое горы.
