— Прожорливый лев сожрал кафра, — прошептал Ганс. — Этим он спас жизнь одному из нас. Не бойся, Катя, милая, ничего опасного нет. Спи себе спокойно, а если не можешь уснуть, отдохни по крайней мере. Еще два часа мы можем пробыть здесь.
— Что это за шум, Ганс? Мне снилось, что ты убит!
— Слава Богу, я жив и здоров. Доверься нам троим и ничего не бойся.
По совету Ганса, все трое расположились так, что каждый имел возможность наблюдать за одной третью горизонта; с какой бы стороны ни подошел неприятель, его всегда заметила бы пара острых глаз.
После продолжительного молчания охотники, наконец, убедились, что в недалеком будущем им не грозит никакой опасности.
— Лев, должно быть, хотел напасть на лошадей, — сказал шепотом Ганс, — и в эту минуту ему подвернулся дикарь. Интересно, один ли был этот человек? Впрочем, очень часто матабили идут поодиночке, даже на самые рискованные предприятия. Теперь ни нам, ни лесным зверям не опасен этот дикарь.
— Удивительнее всего то, что он попал в когти льву именно в ту минуту, когда хотел напасть на нас, — сказал Виктор. — Мне еще никогда не случалось пользоваться услугами льва. Этот же лев сберег для нас по крайней мере один лишний заряд. Однако, Ганс, расскажи толком, как он подкрался к нам.
Ганс рассказал все в нескольких словах.
— Уже светает, — заключил он свой рассказ. — Скоро будет совсем светло. Я опасаюсь того момента, когда нам придется осматривать лошадей. Без них нам не удастся спастись. Как вам кажется, далеко до наших?
— На мой взгляд, не менее трех дней пути, — ответил Бернард.
— Да, не меньше, — подтвердил Виктор. — Если же мы наткнемся на неприятеля, то значительно дольше. Ведь тогда придется сделать крюк.
— Теперь уже настолько рассвело, что можно увидеть кое-что, — сказал Ганс. — Нужно осмотреть лошадей — ведь им придется напрячь последние силы.
Все трое поднялись и, потягиваясь, чтобы размять усталые от неудобного положения члены, подошли к лошадям, которые стояли тут же. Опытные охотники обратили внимание на печальное состояние лошадей. Только одна из пяти казалась здоровой, свежей и не отказывалась от корма. Другие стояли, опустив головы, свесив уши; в безжизненных глазах светилось полное равнодушие ко всему окружающему. Полным отчаяния взглядом, друзья переглянулись.
— Через несколько часов у нас будет всего одна лошадь, — воскликнул Ганс. — У Катерины, пожалуй, хватит сил, но сестра ее так слаба, что не сможет идти пешком. Нам придется умереть, раз матабили преследуют нас. Есть ли у вас какие-нибудь планы?
— Мы можем сделать только одно: продать подороже свою жизнь, — ответил Бернард. — В моем распоряжении около тридцати пуль и столько же зарядов пороха. Мы можем сразиться с большим отрядом врагов.
— Их отразить не так-то просто, — отвечал Ганс. — Они нападают целым роем; не успеешь положить на месте нескольких из них и снова зарядить ружье, как другие уже подле тебя.
Пока товарищи советовались в утренних сумерках, Катерина и ее сестра проснулись. Они незаметно подошли и, хотя слышали только обрывки последних фраз, поняли, что лошади не могут больше служить им.
— Ганс, мы пойдем пешком, — сказала Катерина, прикоснувшись к его плечу. — Правда, мы будем идти медленно, но мы готовы идти куда угодно.
— Если бы все дело состояло в ходьбе, это бы еще ничего, — ответил Ганс, — я опасаюсь за то, что нам придется бежать так, чтобы матабили нас не нагнали.
— Если так, оставьте нас обеих здесь. Сами же отправляйтесь и приведите нам помощь. Мы подождем здесь, пока приедут наши.
— Ни за что! Или спасемся вместе, или же вместе умрем. Я ни в коем случае не оставлю вас здесь одних. Быть может, мы придумаем что-нибудь. Виктор и Бернард, выслушайте меня.
Подумав, он сказал:
— Вот единственное, что нам остается. Мой план состоит в следующем: вороная лошадь пока еще здорова, поэтому ты, Виктор, или ты, Бернард, — выбирайте сами — оседлайте ее сейчас же и скачите в лагерь. Расскажите там Морицу или кому-нибудь другому из наших приятелей о том, что мы остались в пустыне. В лагере у меня есть лошади; отыщутся и добрые люди — они нам окажут помощь. Захватите их и лошадей, и мы благополучно вернемся к своим.
— А ты останешься здесь, Ганс? — спросил Виктор.
— Я пойду к той группе холмов. Итак, кто из вас едет? Оставаться здесь и ехать — одинаково опасно. Ты, Бернард, весишь меньше, и тебе будет легче ехать. Через шесть дней ты вернёшься назад, а мы это время уже как-нибудь переждем.
— Если Виктор ничего не имеет против, я еду, — ответил Бернард, — и чем скорее я тронусь в путь, тем лучше.
— Итак, Бернард, с Богом. Ты не заблудишься?
— Нет. Не знаю только, довезет ли лошадь. Будь уверен, Ганс, что я или приведу на помощь друзей, или умру.
Дружески распрощавшись со всеми, Бернард тронулся в путь. Ему предстояло преодолеть немало опасностей: перебраться через громадные равнины, где нет дороги, переправиться через несколько рек, пробиться через горные хребты, всегда помня, что за ним идут неприятели, готовые при первой возможности напасть на него.
Когда Бернард скрылся из глаз, Ганс решил не откладывая сделать все приготовления, необходимые для недельного пребывания в пустыне.
Попросив Виктора остаться с Катериной и ее сестрой, он отправился осмотреть окрестности.
— Знаешь, Виктор, как кричат серые обезьяны? — спросил он. — Если кто-нибудь из нас крикнет трижды таким образом, то это значит, что ему необходима помощь другого. А теперь мне нужно идти.
Ганс поднялся на скалы и по самому краю кустов пошел по тропинке, проложенной, как ему показалось вначале, дикими козами и другими животными. Однако, присмотревшись внимательнее, он убедился, что эту тропинку пробили когда-то люди. Теперь же ею уже никто давно не пользовался. По ней он дошел до места, окруженного со всех сторон скалами. Сюда вела только узенькая тропинка. Ганс сразу сообразил, что это место — неприступная крепость и что, находясь здесь, можно отразить нападение целого племени дикарей. С одной стороны скала была искусственно выдолблена. В ней были устроены две пещеры, глубиною до восьми и шириною до шести футов.
Внутри, на каменных стенах пещеры, были грубо сделанные изображения различных животных; перед ними лежала забытая кем-то тыква, вмещавшая несколько бутылок воды. Ганс спрятал в одну из пещер тыкву, потом нарезал длинной, сухой травы, покрывавшей соседний склон скалы. Устроив из травы мягкую постель, он вернулся обратно в овраг к ожидавшим его Виктору и молодым девушкам.
— Надвигается гроза, дождь смоет наши следы, — сказал он. — Идемте, я покажу вам отличное место, где можно скрыться не только от непогоды, но и от врага.
