Селянам сообщили лишь о том, что их собирают, чтобы разрешить земельные споры. Все они относились к происходящему с подозрением, так что их выражениям лица не приходилось удивляться. Они ведь тоже искали подходящий способ, и уже довольно долго — но безуспешно.
Старейшина положил руку на плечо Хоро и, откашлявшись, произнес:
— Клянусь Господу всемогущему именем своим и всей деревней, что улажу раз и навсегда отягощающие нас проблемы с разделением земли, создав записи, которые будут жить вечно.
Говорили, что прежде он пас коров на бескрайних лугах, так что его голос, хоть и хрипловатый, был зычен.
— Все вы собрались здесь, чтобы быть свидетелями рождения разделительных вех на землях нашей деревни, а также чтобы, если спустя десятилетия снова возникнут споры, вспомнить сегодняшние события.
Не обращая внимания на Лоуренса, Хоро опустила голову, чтобы казаться как можно меньше и тем самым вызвать у людей симпатию. Поскольку накануне она за ужином вела себя очень сдержанно, все, похоже, решили, что она истинная монахиня. Она просто идеально подходила на эту роль.
Старейшина еще раз кашлянул и продолжил.
— Наши мудрые гости раскрыли нам ритуал, который веками применяют для разрешения споров о владении землей. Я как старейшина деревни предложил, кто должен стать представителем.
С этими словами он подтолкнул вперед мальчика лет пяти на вид. Его большие круглые глаза и очаровательные золотые волосы производили впечатление ангелочка, но он понятия не имел, чего от него хотят и что с ним сделают. Все, что он знал, — что его окружает множество взрослых с серьезными лицами. Он явно нервничал, но старейшина не стал обращать на это внимание.
— Кто-нибудь против?
Некоторые селяне запереглядывались, но возражать никто не стал. Вполне предсказуемая реакция со стороны тех, кто никогда не видел подобной церемонии. Лоуренс, однако, заверил старейшину, что, даже если у жителей останутся какие-то сомнения после ритуала, он сможет развеять эти сомнения.
— Тогда начнем.
Из толпы не доносилось ни звука. Старейшина шепнул что-то мальчику на ухо, затем подтолкнул его к Лоуренсу и Хоро. Ребенок, шатаясь, сделал несколько шагов, обернулся к старейшине — тот жестом показал, куда надо смотреть, — и наконец робко взглянул на путешественников. В таких деревнях даже взрослые побаиваются чужаков; когда мальчик медленно приближался, его взгляд то и дело уходил в толпу собравшихся; должно быть, мать искал.
— Мы все на тебя надеемся, — с улыбкой произнес Лоуренс, когда мальчик подошел, и протянул руку. Мальчик опасливо взялся за эту руку и что-то невнятно ответил; тогда Лоуренс показал на стоящую рядом Хоро. Та была невысока ростом, но мальчик был еще ниже.
С такого расстояния ребенок мог видеть ее лицо, несмотря на капюшон и опущенную голову Хоро. Когда он удивленно выпрямился и робко улыбнулся, Лоуренс догадался, что на лице Хоро тоже была улыбка. Судя по тому, как мальчик улыбнулся в ответ и взял Хоро за руку, в деревне не было юных девушек.
— Меня зовут Хоро, а тебя?
— А… Ку… Куроли.
— Мм. Куроли. Хорошее имя.
Мальчик съежился от смущения, когда Хоро его похвалила, да еще по головке погладила, но было заметно, что он счастлив. Судя по его виду, возможно, он вообще забыл, что тут какая-то церемония должна состояться.
— Ладно, Куроли. Сейчас мы с тобой поиграем немножко. Хмм, не бойся, это совсем нетрудно.
Его лицо застыло — похоже, мальчик вспомнил, зачем он здесь. Но одного объятия хватило, чтобы на его лице появилось решительное выражение. Похоже, все мужчины одинаковы, от возраста это не зависит.
— Сначала мы помолимся северу.
— Помолимся?
— Да, любой молитвой, какая тебе по душе. Ты ведь каждый день молишься, да?
Хоро, конечно же, более-менее знала о ритуалах Церкви. Мальчик кивнул и свел руки вместе, хоть и немного неуклюже.
— У севера свои ангелы и феи, у юга свои. Если ты в своей молитве скажешь просто: «Хочу, чтобы у меня была вкусная еда», — как знать, может, это и сбудется.
Хоро лукаво улыбнулась, и мальчик улыбнулся в ответ. Потом начал молиться, глядя на север.
— Когда ангелы и феи решают прислушаться к желаниям человека, они подают знаки. Хорошенько запомни, где какие реки и холмы, как они выглядят. Не пропусти знаки.
Мальчик кивнул и, распахнув глаза, принялся запечатлевать в памяти то, что видел перед собой, непрерывно читая молитвы и нервно сглатывая.
Север, восток, юг, запад.
Когда он закончил молиться всем четырем сторонам, он, поди, успел представить себе все лакомства, какие только знал.
— Аа, ты молодец… А теперь, Куроли…
Настал решающий момент. Мальчик поднял глаза на Хоро, как преданный песик.
— Ангелы и феи любят улыбки, так что улыбнись как следует.
Мальчик послушно приоткрыл рот в широкой зубастой улыбке — самой широкой, на какую он только был способен.
Внезапно что-то со свистом рассекло воздух, и через долю секунды раздался громкий хлопок.
— !
Все селяне, наблюдающие со стороны, разом ахнули. Они стояли столбом, не сводя глаз с Хоро и мальчика. Хоро с неловкой улыбкой потрясла рукой; ясно, что она ударила в полную свою силу, ни капельки не сдерживаясь.
Улыбнуться как можно шире она попросила мальчика, чтобы он не прикусил язык.
Получив столь мощный и неожиданный удар, мальчик не вытер кровь, бегущую из носа, даже не распрямился. Он просто смотрел во все глаза на Хоро, казавшуюся до сих пор таким ласковым ангелом.
— Человеческие воспоминания тускнеют со временем, но у каждого в жизни бывают моменты, которые он не забудет никогда. Теперь наш храбрый юный Куроли будет десятилетиями помнить картину, которую видел сегодня.
Сделав это заявление, Хоро улыбнулась, и тут в толпе поднялась суматоха. Это была первая реакция людей, только-только пришедших в себя от потрясения. Однако воцарившийся хаос быстро сменился раскатами смеха.
Все эти люди были переселенцами; они покинули свои дома, чтобы жить здесь. Должно быть, каждый из них, отправляясь в такое путешествие, стоял на окраине своего родного городка, глядя на то место, которое называл своим домом, и сердце его было переполнено тревогой и ожиданиями.
Перед уходом они запечатлели в своей памяти все, что видели вокруг, и каждый мог с уверенностью сказать, где именно он стоял в тот день и смотрел на свой прежний дом.
— Тот, кто желает возразить против состоявшейся церемонии, пусть поднимет руку! — провозгласил старейшина, и селяне мгновенно стихли. А потом разом закричали в ответ:
