«придурков» тоже всё наладится, автоматически, по цепной реакции, но только после вас. Простой закон физики. У вас почему-то не догадываются, что эти законы распространяются и на мысли, и на чувства людей. Соответственно, на поведение, поступки.
– Ясно, – произнёс Яша, – кто-то должен быть первым, как ледокол?
Сол немного подался к Яше, сближая их носы – свой кабачок и Яшину картофелину.
– Именно. Пойдём.
Яша последовал за Солом в скрытый драпировкой дверной проём. Он заметил, что на тяжёлой ткани тёмно голубого цвета, закрывавшей проход, было выткано целое стадо оленьков среди деревьев.
– Да, к сожалению, оленьки были полностью истреблены в Европе в средние века, – читая мысли Яши не хуже Тузика, сказал Сол. – Но, к счастью, существует Пятый мир, – сюда переселяются все живые существа, которых истребляет Доска.
Сол говорил, и они поднимались по каменной винтовой лестнице, пока не оказались в коридоре, где как в гостинице по обеим сторонам располагались двери.
– Двенадцать дверей, для каждого из вас – своя комната.
– Ага, – рассеянно откликнулся Яков и заметил на двери изображение грифона.
Собственно, это была та же самая картинка, которая висела у бабушки Клавдии Михайловны в рамочке над диваном! Только тут грифон выступал барельефом, вырезанный из дерева и окружённый квадратом из медных клёпок с ажурным рисунком.
– Входи, это твоя комната, ты же видишь, – сказал Сол, указав взглядом на грифона, и Яша вошёл.
Комната была небольшой и уютной, с ковром на полу, старинным письменным столом, резным стулом с мягким сиденьем, в углу стояла этажерка с какими-то фигурками, на каменном подоконнике – ваза с красными гвоздиками. А на стене в раме от потолка до пола висело зеркало, как сначала показалось Яше.
– Нет, это не зеркало, – сказал Сол и Яша признался себе, что
перестал удивляться, что тут читают мысли. – Это экран и он будет показывать тебе то, что может понадобиться, и что будет тебе интересно.
Тут Яша заметил в углу узкую дверь. Она была плотно закрыта.
– Эту дверь ты обязательно откроешь, но в своё время, – пояснил Сол.
– А что там? – любопытство победило все другие чувства, отпихнув их, вытолкав и разбросав во все стороны. Сол улыбнулся, и Яша почувствовал, что этот незнакомый человек уже стал ему очень близок и дорог, – проснувшись в Москве, он будет скучать по нему.
– Там тоже – твой внутренний мир, который ты создаёшь ежечасно своими мыслями и делами. Берегись, там много неожиданного, но … это у всех так, – прибавил Сол лукаво. – Там – территория, которая очень хорошо знает, что тебе нужно. А дверь эта называется Аметистовой Дверью. Она есть в каждой комнате.
Дверь Яшиного мира совсем не была сделана из аметиста, она была простой деревянной, как и другие двери, даже не фиолетового цвета, как аметист, даже немного пыльной, как показалось ему. Только в центре её, на уровне глаз был вставлен большой прозрачный камень с огранкой. Он был неясного тёмноватого цвета и тоже покрыт пылью. «Видимо, я давно не в себе, раз тут пыль», – подумал Яша.
– А что это за вещи? Чьи они? – спросил Яша о предметах на этажерке.
– Это твои вещи, – сказал Сол, внимательно глядя внутрь Яши. – Когда-то в разные эпохи, когда ты являлся жить на Доску, они принадлежали тебе. Теперь… они будут помогать тебе вспоминать себя. Некоторые были потеряны тобой в прошлых жизнях, но, как видишь, ничто не исчезает бесследно. Ты потом рассмотришь их. Пойдём.
Глава 5. Новые друзья и карусели
«Я – являлся? – обдумывал последние слова Яша. – То есть, про реинкарнации – правда? И терял чего-то…»
Сол куда-то отлучился, а Яша спустился вниз. В Каминной комнате находилось несколько ребят, и Яша тут же заметил того парня с ёжиком серых волос на голове. Тот подошёл к Яше сразу, и с несколько скрываемым напряжением протянул ему ладонь:
– Сергей, Серый, короче, – сказал он, одёргивая майку с оранжевыми буквами. – Тут не все из Москвы, – и он повернулся к остальным ребятам, которые подошли к ним.
– Эльвира, – игриво представилась красивая девушка, откинув назад тёмные длинные ухоженные волосы. Она смело рассматривала Яшу, подняв брови.
Яша подумал, что сходу дал бы ей роль Шемаханской царицы, если бы снимал кино.
– Михаил, – крепко пожал ему руку по-деревенски невысокий, широкоплечий парень с оттопыренными ушами. – Я из Сибири, из села Короткого.
– Он – гений, – сказал худенький паренёк в очках, – просто он скромный.
– Понятно, он – Михайло Ломоносов, ясное дело, – засмеялась ещё одна девушка. Волосы её были, так же как и у Яши, стянуты в хвост, только цвет у них был почти белый. Она обратила к «гению» смелый взгляд своих светлых глаз. – Меня зовут Женя. Между прочим, Миша младше меня на четыре года, ему только пятнадцать, да?
– Зато он одиннадцатый класс заканчивает… на Доске, – рассказывал опять очкарик, заправляя за уши крупные вьющиеся пряди волос. Секунду молчания он смутился, потому что все смотрели на него, и он представился:
– А я… меня… Пётр… Я родился в Феодосии, у самого синего моря.
– Петя у нас – итальянец, да? – театрально приобняла Эля шемаханскими руками ещё больше смутившегося паренька. Но Петя осторожно высвободился, неторопливо снял очки и держал их обеими руками.
– То есть, мои дед и бабка были итальянцами, по фамилии Сантини. Поселились в Крыму давно, после войны ещё…
В это время в комнату из сада вошли ещё трое.
– Вот ещё народ, – сказал Серый. – Мы тут знакомимся, идите сюда, девушки!
Подошли две девушки, держась за руки, и за ними – стриженый «под горшок» паренёк в свитерке ручной вязки.
– А тут не только девушки, – сказала Эля игриво и обратилась к новому парнишке, чем совершенно вогнала его в краску, – как тебя зовут?
– Меня зовут Глеб, – ответил тот как на уроке.
– А мы тут по всей форме… Кто, откуда и куда, – сказал Серый усмехнувшись.
– Мне семнадцать лет, – начал вроде доклада свою речь парень, – я живу в Карелии с мамой, папой и двумя сёстрами. Мы живём на хуторе одни, у нас есть корова, четыре козы…
Тут все засмеялись, а светлоглазая Женя обняла Глеба за узкие плечи.
– Молодец, из наших, – сказала она. – Я из рыбацкой семьи, с Сахалина, мы вечно чешуёй обсыпаны – и ничего!
– А мы обе – из Астрахани, – сказали почти хором две девушки, что подошли вместе с Глебом. Они были совсем разные. Одна, та, что представилась Джамилёй, была черноволосая и полноватая, «с формами взрослой тёти», как про себя отметил Яша. Другая девушка была маленькой, с запуганными глазами и большим ртом, который почти всё время был растянут в улыбке:
– Оля, – сказала она и пригладила маленькой ладошкой свои волосы, словно лаком зализанные в жидкий хвостик.
– А давайте пересчитаемся, – предложила Женя, – нас же тут должно быть тринадцать.
– Двенадцать, – поправил её «Ломоносов» Михаил. – Сейчас троих не хватает.
– Так
