Ознакомительная версия.
– За них в основном и угодил под арест.
– Сказал от души и честно. Потом в каталажке написал все, что надо, следователю и копию в торг. От вас мне наказание будет?
– Не стыдно, Антон?
– Малость за Аэрофлот, за себя – нет, получил сполна. Все понял, убеждать и ругать не надо. Ведь двух наказаний давать нельзя, правда? А за то, что под суд не позволили отдать, спасибо великое!
«Все понял. Убеждать меня не надо» – эти слова Богунца выручили Донскова. Ну что он мог сказать Богунцу? Как ответить на вопросы об армии спекулянтов? Что нельзя расправляться с ними самосудом? Сказать, что мы, в конце концов, выбьем из-под спекулянтов почву изобилием товаров? В каждой деревеньке, городке и городище есть люди, способные подавить эту мразь. Но почему-то бьют по ней вполсилы! Донсков здесь полтора месяца. Сказал людям уже много красивых слов. А вот до этой проблемы руки не дошли. От занятости? Нет, думалось – не его дело.
Не стал ничего Донсков говорить Богунцу. Только пообещал, что посоветует выбрать парня в народный контроль.
Был у Донскова к Богунцу вопросик, очень беспокоящий не только замполита. О случае с инспектором Воеводиным. Ведь это Богунец подложил в его чемодан кирпич. Вспомнился вопрос Воеводина: «Значит, у них есть причины сильно не любить меня? Может быть, я чем-то противен людям?»
Хотел Донсков ответить инспектору, что очень часто о начальнике судят по его подчиненным. И если у него много таких, как Гладиков, то и Воеводина, в общем-то, любить не за что. Тогда Донсков ушёл от ответа. Но горький вопрос инспектора запомнил. И задал его Богунцу.
– Бес попутал, Владимир Максимович! А если честно – хоть и поддался на уговоры, знал, чем все может кончиться. Хоть и не люблю я инспекторов, перед Иваном Ивановичем не хотел бы в подлецах ходить.
«Серебряное кольцо» – замкнутая почтовая трасса. Кольцо сплюснуто с востока и запада, на севере подходит к Лапландскому заповеднику, на юге к поморским селам Беломорья. Трасса длинная, разнопогодная. В горах можно встретить рваный ветер, а у Семи островов туман или дождь – Гольфстрим там делает погоду, омывая берега вечно теплой водой. Больше восемнадцати часов нужно, чтобы замкнуть «колечко». Иногда, при капризной погоде, на это требуется несколько дней. Если все нормально, улетают пилоты и возвращаются домой в серебристых сумерках – отсюда и название трассы. Добровольцев на этот длинный и нудный рейс мало.
В авиаэскадрилье висит на стене график очередности полетов по «Серебряному кольцу». Чей день подошел, пусть встает раньше всех, когда еще и собаки дрыхнут, летит в райцентр, забирает газеты, посылки, письма и развозит их по селам, стойбищам, ищет, где пасутся олени.
Они бегут и бегут на север, гонимые оводом и гнусом. По камням и мхам, болотам и перевалам, вброд через реки, к прохладным летним пастбищам. Попробуй найди их!
Найдешь, так не сразу отпустят пилотов пастухи. Обидятся, если не отведаешь из общего котла оленинки, не послушаешь песни: «Мы не пахари, мы не косари. Мы оленный народ. Наш хлеб – олень-батюшка. Его кормом живем: мох белый, ягель… Деды и прадеды, и прадеды наших прадедов учили: землю надо беречь. Как она досталась нам в поросли трав и во мхах, поросшая лесами и кустами и всякой зеленью, так и беречь ее надо зеленую. Будешь беречь и холить землю зеленую, веселую – и сам ты будешь сыт, здоров и весел, человек…»
Послушает пилот, и стыдно становится за те черные пятна обугленной травы, что остаются от выхлопов раскаленных патрубков вертолета. Ковырнет олешка зимой снег копытом, а там гарь, – говорят пастухи. Каждое пятно у олешки дневной рацион отнимает. И хоть говорят с улыбкой, не злобно – вертолет им по душе! – а все равно не принимает пилот доброжелательных улыбок в этот момент.
Перед полетом убьют летчики денек на покупку разных разностей, отмеченных в длиннющем списке, переданном пастухами предшественникам: порох, дробь, иголки, нитки, лекарства, спирт, закуски, ремни, шило, мыло – всего не перечислишь. Когда пилоты идут на аэродром не видно их за мешками, ящиками, кульками. Автомашины не просят: ведь сравнительно недалеко, да и выполняют личные просьбы давно знакомых оленеводов. Идут, пыхтят, ругаются. И смеются, что завтра другие вот так же будут похожи на перегруженных ишаков. Такая мыслишка ехидненько веселит!
Сегодня мешки и картонки тащили Донсков и Наташа Луговая. Фамилии замполита не было в графике очередности, он добровольно подменял всех, кто по каким-то причинам не мог лететь в этот скучный рейс. Поэтому вторые пилоты попадались разные. Сейчас вот Наташа. Батурина вызвали в город.
Идти было трудно. Северо-западный ветер, беспутный и неверный, бил в лицо сырыми порывами. То справа, то слева, то неожиданно сзади подтолкнет, но больше норовит захлестнуть глаза, рот, ноздри едким запахом распаренных болот и гниющего торфа. На Кольском не любят этот ветер. Если путник ненадолго попадет под его власть, рождается чувство обреченности, кажется, что вытекают из тебя силы и швыряет из стороны в сторону злая непреклонная воля. Не любят этот ветер и летчики. Он, смешивая все расчеты полета, сбивает машины с маршрута, притом незаметно, будто оттягивая в разные стороны воздушные аппараты мягкой, но сильной лапой. Поэтому и назвали его авиаторы «пьяным медведем». И ругали синоптиков за то, что те не могли предугадать появление «медведя», напоминали им, конечно шуткой, про закон, принятый англичанами и не отмененный до сих пор, который гласит: «Лица, занимающиеся предсказательством погоды, должны сжигаться на костре».
Широкая спина Донскова спасала Наташу от ветра, но все равно, подойдя к вертолету, она облегченно вздохнула, ввалившись в открытую дверь, с удовольствием опустилась на пол среди сброшенных вещей.
– Секундочку посижу, ладно, Владимир Максимович?
Потом, раскладывая покупки в грузовой кабине, она подняла фанерный чемодан, принесенный Донсковым. Подержав, бросила – тяжелющий…
– Книги, – пояснил Донсков.
– В списке их не было!
– Ничего, зато спирта ты несла меньше, чем заказывали.
– Когда же им читать, Владимир Максимович, днем пасут, вечером у костра, и буквы не разберешь… Командир вам что, нравится так часто по кольцу летать?
– Нужные знакомства завожу, Наташа. Блат. С моей должности запросто в пастухи попасть, вот и готовлю себе тепленькое местечко при стаде. Красным избачом, например!.. На прошлой неделе ты грубила инспектору Гладикову, а икалось мне, когда он в управлении жаловался…
Ознакомительная версия.
