У её ног в луже чёрного вина одиноко поблескивал серебряный кубок, а в её изящных руках пестрел и позвякивал бубенчиками грязный шутовской колпак.
Я бежала по каменным коридорам замка и не видела ничего кроме побледневших в свете Мирны стен. Луна заглядывала сюда через редкие узкие окна и давала слишком мало света. Жизнь разделилась от окна до окна, от одного пятна света до другого под монотонное шлёпанье моих босых ног. И больше не было ничего.
За мной гналось нечто, чего я боялась, очень боялась, чего действительно стоило бояться. И если бы не этот сумасшедший бег, заставляющий кровь летать по жилам и снабжать всё кислородом, моё сердце наверняка бы замерло от ужаса. Пред тем, кто преследовал меня.
Шлейф белого платья вился за мной - грязный, изорванный, окровавленный бархат, присланный родичами из Англии, и белый жемчуг, подарок Анастасии, моей бабки из России. Сердце рвалось из всего этого изуродованного великолепия и стремилось лететь впереди меня.
А коридор отцовского замка всё не кончался и не кончался. Когда мой прадед, сэр Гэбриэл, получил его в подарок, едва ли здесь жила бесконечность. Почему?! Где же эта дверь?!
Я попыталась ещё больше ускорить бег, вытирая слёзы в уголках глаз. Мои бедные стопы, избитые холодным каменным полом, горели и выли от боли, но меньше всего на свете мне хотелось остановиться и перевести дыхание. Исчадие моих кошмаров догоняло меня вместе с густой чёрной тьмой, наступало мне на пятки, тянуло ко мне свои мёртвые руки, пахнущие свежей землёй, и гнусно позвякивало бубенцами.
Господи, когда же окончится этот коридор? Где же дверь в опочивальню моих родителей? Почему у меня нет голоса, чтобы кричать о помощи?!
И внезапно далеко впереди из мрака вынырнула серая точка. Она начала быстро расти, протягивая ко мне потоки унылого тусклого света, и расползаться по стенам, пожирая камень и лунный свет.
Я бросилась к ней, в неё, и, резко повернув направо, оказалась на бульваре Пяти Генералов. Мятая газета, которую ветер лениво тащил вдоль улицы, тут же уцепилась за мою грязную босую ногу, но я стряхнула её и перешла на шаг. Грудь разрывалась от желания втянуть в себя воздуха куда больше, чем положено. Наверное, в резиновых лёгких таки есть смысл. Главное, чтобы их не постигла судьба воздушных шариков.
При каждом выдохе рёбра болезненно сжимало, а свинцовая усталость словно непослушный ребёнок подпрыгивала у меня на плечах, заставляя опускаться всё ниже к земле. Стиснув зубы, я ухватилась за ближайший фонарный столб и прижалась лбом у его холодной поверхности. Вот уж нет, Кейни Браун ещё никогда не падала вот так, посреди улицы!
Пятна под веками танцевали какой-то нелепый танец маленьких утят и упрямо не хотели убираться. Наверное, надо просто дышать. Просто дышать, вдох за вдохом, вдох за вдохом, вдох за вдохом…
Голова оказалась такой тяжёлой, словно я прятала в ней банки со ртутью, да и чувствовала я себя соответственно. О ногах можно было даже не вспоминать. Сколько полей из битого стекла я сегодня пересекла?
За лопатками хихикала боль, вызывая тошноту и отвращение к самой себе.
Лал убила наших с Ки родителей…
От одной этой мысли я ощутила, что хочу неистово кричать, так, чтобы это холодное предрассветное небо раскололось на часть. Выть как побитая собака, но…
Но именно что но, Кейни! Так нельзя, нельзя! Сейчас, по-крайней мере, точно нельзя. Потом. Соберись, тебе осталось только добраться до дома, а там уже можно…
Ты всегда говоришь мне: потом! А когда оно наступает, это потом, я больше не хочу ничего. Но боль от этого не исчезает, а превращается в маслянистый осадок где-то на дне сознания!
Шумно вздохнув, я разлепила мокрые от слёз веки и осмотрелась.
Действительно, чуть плывущий бульвар Пяти Генералов с его кирпичными пятиэтажными домами и мощёнными бетонной плиткой улицами. Стандартные высокие фонари дремлют под бледным небом, и всё вокруг: каждое тусклое окно, каждая бутылка из-под пива, каждый островок зелёного мха, пробивающегося откуда-то из фундамента домов - замерло в последних нотах сна, ощущая пробуждение и рассвет. Казалось, вот-вот, ещё чуть-чуть, и ночная симфония окончательно стихнет, уступив место дню.
Но ожидание умеет удлинять время, растягивать его. И по мере того, как я всё больше приходила в себя, ожидая увидеть первые лучи солнца, тем дольше его не было. Казалось, время замерло на этой грязной серой улице в вечном предвкушении рассвета, а весь остальной мир, лежащий за этими домами, уже вовсю радуется наступившему дню. Казалось, войди я в ближайший переулок, и мне в глаза ударит ослепительный свет, а по ушам стегнёт обыкновенный гомон транспорта и спешащих на работу людей.
Сделав глубокий вдох, я почесала нос о предплечье и задумалась. Тот коридор того замка… Это что, очередной бред моего изъеденного розовым сознания? Глюк, глюк, глюк, выросший на почве расшатанной нервной системы. Очень уж там благоприятная почва для всякого рода идиотизмов. Надо сделать прополку и обильное удобрение.
Хотя с другой стороны, я ведь и есть в какой-то пра-степени внучка сэра Гэбриэла? Может быть это гены расшатывают моё сознание? Память прошлого? Дочь Ричарда… Стоп! У Ричарда не было дочерей - это я отлично помню по рассказу Вина! Только два сына - Винсент и Вильям. Так, дочки точно не было. Унести маразм! Я отправляюсь домой спать и лечиться. "И" или "или"? Спать или лечиться…
Так, нет, ну его к собачьей матери!
Оттолкнувшись от фонарного столба, я поняла что могу стоять на ногах и боле того. Меня вполне хватит до самого района свояков, и после этого я, может быть, даже взберусь вверх по склону. Но это пока только гипотеза, и я очень хочу её проверить.
Посмотрев на небо, я ощутила скорый рассвет так явственно, будто он спрятавшимся ребёнком лукаво смотрел на меня через щёлочки меж старых кирпичных домов. Вот только когда я опустила глаза к асфальту, упёршийся в меня взгляд остался. Вот это да, полный эффект присутствия!
Странно, однако я почти не удивилась, когда обернувшись через плечо, увидела идущую по улице Лал. Быть может, я свято верила в солнце, которое почему-то запаздывало, а может, из меня просто начал выветриваться весь тот розовый кисель, который намешала Кимберли. И Кейни Браун снова с нами!
Я обернулась навстречу вампирше и почему-то вспомнила ковбойские вестерны. Сейчас ещё только перекати-поле пустить в кадр и дать мне в руки револьвер - один в один получается. Тем более, что Лал со своим проклятьем задолжала мне не один десяток, а то и не одну сотню жизней.
Предрассветная тишина напряглась и задрожала, словно ощущая тот миг, когда будет потревожена. Я вновь почувствовала тот колючий клубок ярости, что ворочался у меня под диафрагмой, я вновь ощутила эту ненависть, доводящую до слёз и отчаянья, и вновь чёрная тень затанцевала по моим нервам, развевая руки-ленты по свежему ветерку. Сердце забилось чаще и уверенней, тяжелее.
