были повиноваться и не нападать. Но они вышли из-под контроля и чуть не проникли в город слевитов, а потом разбежались, и я несколько месяцев не могла увести их от границ. К тому времени, как я нашла последнего зараженного питомца, прошло около полугода.
– Сколько же их всего в твоем стаде?
– Более двух тысяч.
Я подавился мясом.
– Как вы можете держать под контролем такое количество!?
– Для этого и была нужна я, – вздохнула Маргул. – Сначала Райнар хотел себе повелителя теней на роль пастуха, но все они переехали на Охмарагу, но тех, кто имеет хотя бы половину крови, умеющих перемещаться по тени и управлять ее обитателями, было не найти. Тогда он сделал так, чтобы я и Гренгаль служили ему. Мы вместе с этим убогим члены запрещенного культа: там людей и нелюдей учили понимать землю и использовали для этого… нетрадиционные методы. Выучивались и выживали при этом единицы. Не так давно этот культ разрушили инквизиторы, и те, кто остался, попрятались кто куда. Некоторые предпочли забыть то, что знали, и стереть татуировки, – она указала на свою голову с повязанной косынкой, – другие, как мы с Гренгалем, попытались заработать на своих умениях. Он работал с порошками и мог сделать отличное пиво из простой горной пыли, а я владела магией земли не хуже, чем сенари, и чувствовала каждую пылинку, как на своей коже. Вместе мы составили неплохую команду для Райнара, и он сделал так, чтобы мы оба были ему должны. С тех пор по его поручениям Гренгаль создает дорогие зелья из дерьма и палок, а я воспитываю стаю ящериц и добываю ингредиенты для этих зелий. Райнар не разрешает нам выходить на поверхность…
– Так вот, что не так с твоим черепом, – пробормотал я, скользнув взглядом по черной косынке, закрывающей татуировку на лысой голове. – Значит, стая ящериц? А тебе известно, зачем сюда пришел наш предводитель, Эмбер?
– Вы узнали о планах Райнара и хотите все это пресечь, пока он не вывел ящериц на поверхность и тем самым не начал новую эпидемию, – ответила Маргул, недоверчиво смотря на меня. – Разве нет?
– На самом деле мы еще ищем драконицу. Не замечала ли ты в своем стаде особенно большую ящерицу, которая имеет обыкновение превращаться в человека?
– Драконицу?… Но зачем она вам? – женщина искренне изумилась, как будто совсем не ожидала, что я спрошу про дракона, как про нечто отдельное от ящериц. – У нас есть дракон, он во главе стаи и самый агрессивный из всех. Но это не старший. Это животное и к разумным не имеет никакого отношения. Он даже не говорит.
– Он заражен?
– Да, и сильно. Если ящериц можно оставить здесь, так как на них хорошо действуют новые порошки Гренгаля и они больше не бросаются бездумно на все живое, то дракона я бы вам посоветовала убить: он слишком опасен даже здесь, в подземельях.
– Это уже не мне решать, – я доел мясо и поднялся со своего места. – Я должен идти. Мы еще встретимся?
– Возможно, я приду к тебе, когда ты будешь один, – Маргул тоже встала. – Я буду возле вас, пока вы не спуститесь на четвертый ярус. Там наш загон, и мне нужно будет следить за своими питомцами, чтобы они не ринулись на вас сотнями. Но я не смогу остановить всех, так что будьте начеку.
Попрощавшись с ведьмой, я отправился к своим, обдумывая этот разговор.
Маргул настроена вырваться из-под власти Райнара и бежать из-под земли любыми способами, она держится за меня, как за ниточку к спасению, и это единственная причина, по которой я могу ей доверять. Но, кажется, она действительно говорила правду, когда утверждала, что Райнар ничего ей не рассказывает, и она не знает о происходящем и половины. Возможно, он ей всюду врет, а она может передать эту ложь мне, поэтому нельзя полностью полагаться на ее сведения. С другой стороны, хорошо уже то, что она сдержит ящеров, это большая помощь, учитывая их количество и силы. Если они и без болезни смогли сожрать целый пост слевитов, не слишком напрягаясь, то можно не сомневаться, что наша компания зараженной чешуйчатой орде ровно что закуска!
Определенно, все, что я узнал, было важно, но я уверен, что не стоит пока рассказывать об этом остальным. Я знаю, что мое решение взять в союзники Маргул поддержат Бэйр, Арланд и Дейкстр, но остальные, которые не имеют никакого понятия об эпидемии и ее последствиях, могут опять взбунтоваться и наворотить своего. Тот же Эмбер может обернуться здоровым драконом и пойти напролом, давя всех ящериц своими огромными лапами, пока его не погребет под волной других, маленьких когтистых лапок. Хотя на самом деле наш предводитель не идиот, просто, когда речь идет о госпоже Исавелле, ему, как верно выражается Бэйр, сносит крышу. Но не так страшен Эмбер, ведь в крайнем случае я смогу его остановить, превратившись в такого же дракона. Страшнее всего Люциус, именно из-за него мне приходится молчать обо всем, что я знаю. Ведь если до чародея дойдет слух, будто сейчас он снова играет против своего давнего врага Райнара, того самого неумехи-подмастерья, который предал его инквизиторам, из-за которого, по сути, началась эпидемия, из-за которого сам Люциус сошел с ума и двенадцать лет жизни провел лошадью, – если Люциус узнает, что сейчас этот подмастерье, умыкнув рецепт «боевого безумия», использует его, чтобы порабощать подземных рептилий и натравливать их на слевитов, а потом и на наземных с известным ультиматумом… если Люциус узнает об этом, всем нам будет куда страшнее, чем когда Кудеяр, вдохнувший дурманящего порошка, разносил ту деревню гоблинов в пустыне! Мы просто взорвемся здесь, как если бы находились в самом жерле вулкана.
Нет, лучше мне молчать до последнего, а когда подойдем поближе к месту, где засел Райнар, я попробую усыпить чародея и спрятать его где-нибудь в безопасном месте. Или убить Райнра раньше, чем Люциус его увидит.
С такими мыслями я добрел до нашего дома и вошел внутрь. В гостиной сидели Люциус, Эмбер и Дейкстр.
– А где остальные? – спросил я у Эмбера. Его мрачный вид вкупе с нервно расхаживающим Дейкстером настораживал.
– Кудеяр вчера заразился, – ответил Люциус. – Как я и предполагал, ящерица была небезопасна.
– Чем он заразился?…
– Тем самым, – он спокойно подтвердил кивком мои самые жуткие догадки. – Но Бэйр лечит его уже несколько часов. Раньше он постоянно кричал, а сейчас умолк и, видимо, это хороший знак.
– Так значит, все же болезнь есть то самое
