У него за спиной появилась Даниэла в простыне, закрепленной наподобие тоги, и провела пальцами по его бицепсам.
— Ты его знаешь?
Он расслабился, сделал глубокий вдох, медленно выдыхая.
— Рубека?
Она кивнула.
— Только по репутации.
— Кто он?
— Лучше задать этот вопрос в прошедшем времени, — сказал он, беря парик с коричневыми волосами, седеющими по бокам, и аккуратно водружая его на свой скальп. — Если память не изменяет мне, Макс Рубек — серийный убийца, повешенный более ста лет назад.
февраль 1989 Принстон, Нью-Джерси
8
Казалось, что Хейди Миллиган не на своем месте среди студентов, толпящихся группами около столов архивного читального зала Принстонского университета. Аккуратно подогнанная по фигуре форма лейтенанта-коммандера военно-морского флота великолепно сидела на стройном теле ростом шесть футов, начиная от накрашенных ноготков пальчиков ног до корней волос естественного светло-пепельного цвета.
Для юношей в зале она была приятным объектом отвлечения от занятий. Интуитивно она чувствовала, что они раздевают ее догола в своем воображении. Но после того как ей исполнилось тридцать, она стала безразлична к этому, хотя, возможно, и не совсем безразлична.
— Похоже на то, что вы просиживаете здесь все ночи напролет, коммандер.
Хейди взглянула в постоянно улыбающееся лицо Милдред Гарднер, главного архивариуса университета.
— Просиживаю ночи напролет?
— Занятия в вечернее время. В наши дни мы называли это полуночным бдением с керосиновой лампой.
Хейди откинулась на спинку стула.
— Приходится выбирать любое свободное время для работы над диссертацией.
Милдред отбросила пряди волос, падавшие на глаза, и села.
— Такая привлекательная девушка не должна тратить все ночи напролет на занятия. Вам нужно найти хорошего человека и хотя бы иногда проводить время с ним.
— Сначала получу докторскую степень по истории, затем буду проводить свое время так, как пожелаю.
— В вас не вспыхнет страсть от листа бумаги, который гласит, что вы доктор наук.
— Возможно, от звука голоса доктора Миллиган она и вспыхнет, — рассмеялась Хейди. — Если не удастся сделать карьеру в военно-морском флоте, мне понадобятся различные сертификаты.
— А мне кажется, что вы решили соревноваться с противоположным полом.
— Секс не имеет ко мне никакого отношения. Моя единственная любовь — военно-морской флот. Что в этом плохого?
Милдред показала жестом, что сдается.
— Бесполезно спорить с упрямой женщиной и твердолобым моряком до кончика волос.
Она встала и посмотрела на документы, разбросанные на столе.
— Что-нибудь достать вам с полок?
— Я ищу документы, относящиеся к военно-морскому флоту, появившиеся во время правления Вудро Вильсона.
— Какая страшная тоска. Откуда такая тема?
— Я занимаюсь еще не изученными вопросами истории.
— Вы имеете в виду такие темы, до исследования которых еще не добрались мужчины.
— Вы сказали это, не я.
— Не завидую тому парню, который женится на вас, — сказала Милдред. — После возвращения домой с работы он должен будет заниматься армрестлингом. Проигравший готовит обед и моет посуду.
— Я уже была замужем. Шесть лет. За полковником из «Марии корпорейшн». Шрамы остались до сих пор.
— Физические или душевные?
— Всякие.
Милдред больше не развивала эту тему, взяла фанерный ящик, в котором хранились документы, проверила номер файла.
— Вы попали в цель. В этом файле основная военно-морская корреспонденция Вильсона.
— Я изучила почти все, — сказала Хейди. — Не подскажете мне, что я могла пропустить?
Милдред на несколько минут задумалась, глядя в пространство.
— Малая вероятность. Дайте мне десять минут.
Она вернулась в пять часов с другим ящиком документов.
— Неопубликованный материал, который еще не занесли в каталог, — сказала она с величественным видом, широко улыбаясь. — Возможно, стоит посмотреть.
Хейди внимательно просмотрела пожелтевшие письма. Большинство из них президент держал в своих руках. Советы своим трем дочерям, объяснение его доводов против Хола Тамани Уильяму Дженнингсу Брайану во время принятия демократической конвенции 1912 года, личные послания первой жене Элен-Луизе Аксон и второй жене Эдит Гелт.
За пятнадцать минут до закрытия Хейди развернула письмо, адресованное Герберту Генри Асквиту, премьер-министру Британии. Бумага имела такой вид, словно ее когда-то смяли. Стояла дата 4 июня 1914 года, но не было отметки о доставке, — возможно, что его вообще не отсылали. Она приступила к чтению топко стилизованного письма, написанного от руки.
«Дорогой Герберт,
так как есть основания полагать, что официально подписанные экземпляры нашего договора потеряны, то, учитывая обостряющуюся критику в твой адрес со стороны членов твоего кабинета, возможно, следует считать, что наша сделка вообще не предполагалась. В связи с тем, что о формальной передаче никому не известно, я дал указание своему секретарю уничтожить все упоминания об этом пакте. Этот необычный шаг, как я понимаю, независимо от моей воли, оправдан, так как народ моей страны — настоящий собственник и никогда не сможет смириться, зная наверняка, что…»
На следующую строку пришелся сгиб, в результате она стерлась. Письмо продолжалось с нового параграфа.
«По запросу сэра Эдварда и при содействии Брайана, я записал объем финансирования, переведенного твоему правительству из нашего казначейства в качестве займа.
Твой друг Вудро Вильсон».
Хейди уже готовилась отложить письмо в сторону, так как в нем ничего не говорилось о военно-морском флоте, когда ее внимание, только из простого любопытства, привлекли слова «уничтожить все упоминания о пакте».
Она задержалась на этих строчках почти минуту. После двухлетних тщательных исследований ей казалось, что она знала Вудро Вильсона почти так же хорошо, как своего собственного дядю. Она не обнаружила в делах бывшего президента ничего, что давало бы основания предполагать что-то подобное Уотергейту в течение всех лет его правления.
Прозвучал сигнал предупреждения о закрытии архива через десять минут. Она быстро переписала письмо в желтый личный блокнот. Затем проверила две папки на переднем письменном столе.
— Наткнулись на что-то полезное? — спросила Милдред.
— Может быть, — туманно ответила Хейди.
— Куда направляетесь отсюда?
