— Попробуем избежать этого. Я не пойду в полицию и, пока я на свободе, у нас есть шанс расправиться с О’Кивом.
— Вы действительно считаете, что вам удастся долго скрываться от полиции?
— Навряд ли. Но, рассчитывая на вашу с Клариссой поддержку и помощь Амина, я надеюсь ускользнуть на день-два. К счастью, они не знают, как я выгляжу, и сперва станут искать европейца, а не араба. В конце концов когда-нибудь они меня схватят, но сейчас этот наряд дает мне неоценимое преимущество.
— Что будем делать?
— Сначала попытаемся найти О’Кива. Мне не известны предписания насчет ношения оружия в Египте, и, дабы избежать излишнего шума на таможне, я, покидая корабль, взял с собой пистолет. Так что, как только мы узнаем, где они зарылись, я готов к любым действиям.
— Вы думаете, есть вероятность вернуть табличку?
— Не знаю. Но я абсолютно уверен, что О’Кив не успел расшифровать надпись. Если нам удастся выследить его и вернуть табличку прежде, чем он прочтет надпись, тогда не все потеряно. В Каире мы переведем ее и попытаемся ускользнуть в пустыню, чтобы он не узнал куда.
— Да, — согласился Гарри. — Сильвия сможет сделать перевод. Но вся беда в том, что я не представляю, как найти О’Кива. Александрия — большой город, а в нашем распоряжении лишь сегодняшний вечер. Завтра, к этому времени, он будет уже в Каире.
— В том-то и дело, — подтвердил я. — Наверняка он сейчас с Закри-беем, и вот еще что: я думал, у него свой дом в Александрии, но Амин утверждает, что это не так.
Гарри секунду глядел на меня, а затем потушил сигару.
— Как я понимаю, этот Закри-бей значительная фигура в Египте?
— Еще бы, — кивнул я.
— Вы считаете, человек его статуса был бы здесь принят в обществе европейцев?
— Несомненно. Он аристократ, и его род один из древнейших в Египте, поэтому он персона грата для большинства членов правительства и многих европейских чиновников.
— В таком случае можно кое-что попробовать. Вам доводилось слышать о неком Макферсоне?
— Вы имеете в виду торговца хлопком, как говорят, самого богатого человека в Александрии?
— Совершенно верно. Он сделал невероятную карьеру. Когда удача впервые улыбнулась ему, он жил в одной из многоэтажек. Ему потребовалось более просторное помещение, но, рассказывают, он верил, что в какой-то степени обязан успехом месту, в котором жил, поэтому не съехал со своей квартиры, а купил еще и соседнюю, сломав между ними стену. Затем он приобрел этаж наверху и этаж внизу. В конце концов сейчас там настоящий дворец, с огромным залом для приемов, библиотекой, садами на крыше и прочим. Говорят, ни одна из комнат не сохранила первоначального вида, кроме его простой спальни на третьем этаже. Макферсон и его жена — одни из самых щедрых людей в мире и развлекают гостей поистине с царским великодушием. Он мой старый друг, и мы случайно столкнулись с ним в порту, где он встречал кого-то с «Гемпшира». Сегодня у него бал-маскарад, и он настаивал, чтобы мы с Клариссой непременно присутствовали, но из-за смерти бедного сэра Уолтера мы сочли это неприличным. Однако стоит лишь позвонить и сообщить ему, что наши планы изменились, и он, я уверен, не станет возражать, если мы возьмем с собой и вас.
— Неплохо, — пробормотал я, — но не понимаю, как этот прием приблизит нас к цели.
— Неужели? — улыбнулся он. — Сразу видно, что вы не были на приемах у Макферсона. Он все делает на широкую ногу, и всякий, имеющий хоть какой-то вес в Александрии, будет там. Если внимательно слушать и смотреть, то, скорее всего, можно выяснить, где находится Закри-бей. Более того, если он такая большая величина, как вы говорите, то наверняка и сам будет там присутствовать.
— Это слишком рискованно. Кто-нибудь из друзей Макферсона с «Гемпшира» может узнать меня даже без бороды. Однако у вас с Клариссой нет причин отказываться.
— От нас будет мало проку. Ни она, ни я никогда не видели Закри-бея. Но никто не узнает вас, если вы появитесь разодетым, как сейчас.
— Что? Как сейчас? — запротестовал я. — Вы ведь не можете привести с собой на такой прием арабского гида.
— Ерунда, — рассмеялся Гарри. — Александрия — один из самых космополитичных городов в мире. Там будут греки, итальянцы, французы и цыгане, — люди всех цветов кожи, а раз это бал-маскарад, то, как минимум, дюжина из них будет одета арабами.
— В таком случае, я всецело за. В котором часу начало?
— В половине одиннадцатого, и, если я знаю Макферсонов, все закончится не раньше утра. Сейчас половина десятого, поэтому я вернусь в отель, постараюсь раздобыть костюмы себе и Клариссе, позвоню Макферсонам и немного перекушу. Мы возьмем такси и около одиннадцати подъедем за вами.
— Отлично, — согласился я. — Но не выходите из машины. Остановитесь вон у того столба, в пятидесяти ярдах отсюда, я буду ждать вас там.
С точностью, достойной похвалы, такси с Гарри и Клариссой остановилось около условленного столба. Когда я садился, водитель подозрительно взглянул на меня, но я сразу же заговорил по-английски, и он решил, что перед ним такой же сумасброд, как и Бельвили, разодевшиеся для маскарада. Гарри удалось раздобыть костюм клоуна, и с разрисованным красной и белой красками лицом он стал совершенно неузнаваем. Кларисса в короткой юбке и маске Коломбины выглядела очаровательно, но одного взгляда на огненно-рыжие вьющиеся волосы было достаточно, чтобы узнать ее.
Через десять минут наш автомобиль подъехал к дворцу Макферсона, и слово «дворец», пожалуй, лучше всего определяет странную метаморфозу многоквартирного дома.
Это был один из самых живописных приемов, которые мне когда-либо доводилось видеть. Очарованию его способствовало, помимо маскарадных костюмов, смешение рас и крови: ведь Александрия, опять-таки благодаря смешению национальностей, славится красотой своих женщин. Из шести сотен гостей Макферсонов большинство составляли европейцы, и было немало очаровательных блондинок, выглядевших еще более привлекательно рядом с меднокожими красотками, привезенными египетскими чиновниками, в то время как черноволосые египетские аристократки с огромными подведенными глазами, смотрелись, как ценные экспонаты, взятые прямо из гарема богатого паши, что было, в общем-то, недалеко от истины.
Одна из красавиц в наряде Клеопатры сразу же привлекла мое внимание. Она была невысокого роста, чуть выше пяти футов, но обладала замечательной фигурой и одним из самых удивительных лиц, какие я когда-либо встречал. На ее голове сверкал тонкий золотой обруч с королевской эмблемой змея и взлетающего стервятника. Большой, подвижный рот, кожа бронзово-золотого оттенка, необычные глаза — голубые и широко посаженные, вызывающие странное ощущение, будто на тебя смотрят расфокусированным взглядом, заставляли вспомнить о широколицых девушках, иногда рождающихся от связи китаянки и европейца, хотя у нее был маленький прямой нос, заостренный подбородок и довольно высокие скулы.
