— Он прибыл к нам из тюрьмы Мухареса. В первый же день, на базаре обменял свою одежду на терьяк. Из картона и другой дряни, построил хижину. Долго голодал, потом сожрал бродячую собаку, — от гадливости к действиям «неверного», он показал, что его может сейчас вырвать. — Сегодня Махмуд разрешает ему подметать в вашей чайхане.
— Я не хочу видеть посторонних рядом со своей семьей, — заявил решительно Калас.
Участь этого бродяги, как и многих других до него, была решена простыми и совсем не страшными словами. После чего можно было переходить к более важным проблемам.
— Какие новости из столицы?
— Пока никаких, — Гурон хрустнул суставами и попытался вытянуться в движущимся автомобиле.
— Что слышно по тому делу, о котором было сообщено от старого Ахмеда? — он не интересовался, он жестко спрашивал.
— Всех подозрительных, порядка семидесяти человек отправили в пропасть. О каждом вновь прибывшем, собираем информацию. Если имеется хоть малейшее подозрение, также в пропасть…
— Это хорошо, — он взял своего верного нукера за подбородок и твердо посмотрел в глаза. — Смотри, Гурон. Только на тебя и осталась надежда… И помни, до тебя, уже было шесть начальников моей охраны и только двое из них умерли нормально, от ранений в перестрелке…
— Я это очень хорошо помню, — отводя глаза, ответил Гурон.
— То-то же… — удовлетворенно произнес Калас, откидываясь на мягкое сидение.
Оба задумались о странных поворотах их беспокойной жизни.
Ни бронированный автомобиль, ни два грузовика охраны, следующие за ними. Ничто не давало возможности, почувствовать себя в безопасности. Калас, как преследуемый охотниками зверь, чувствовал, что кольцо вокруг него сжимается. Кто-то упорно пытается выманить его из обжитого логова, и выгнать на ровное место за красные флажки, а там уже ждут застоявшиеся охотники.
Он не собирался просто так, отдавать свою жизнь. Религиозный фанатизм, талибы, моджахеды, шахиды это для необразованной молодежи. Он уже наигрался во все это. Сегодня он понял одно, только деньги дают власть и чувство собственной безопасности…
* * *
Несколько месяцев назад, по случаю свадьбы одного из сыновей старого Ахмеда, всеми уважаемого главы местного родового клана, фактические хозяева страны, собрались все вместе.
На это торжество, даже прибыли гости из Китая и Белоруссии. Когда все соответствующие тосты были произнесены и молодожены отправились пересчитывать полученные в толстых конвертах деньги. Хозяин дома пригласил особо почитаемых гостей в свой огромный кабинет, что для некоторых гостей, впервые присутствующих на таком почетном торжестве, само по себе было большим событием.
Когда был разлит самый вкусный и ароматный чай, а гости расселись согласно занимаемого в клане положения, старый Ахмед, лично подошел к каждому из присутствующих и поблагодарил за оказанную ему честь. После, сдвинув брови и нахмурившись, он обратился ко всем со словами, которые несколько подпортили праздничную атмосферу.
— Ко мне дошли сведения, что правительство России, страны основных потребителей нашего «порошка», перешло от обычных угроз к другим, на их взгляд, более эффективным методам.
Прибывшие из Московии, с достоинством закивали головами соглашаясь, со сказанным.
— Но и от того, когда они опыляют наши поля и посадки всякой дрянью и насылают на наши сельскохозяйственные культуры вредителей, они также не отказались. От опылений болеют наши дети и внуки. Умирают люди, живущие на этих территориях…
Все слушали внимательно. Тишина показывала и степень большого уважения присутствующих к выступающему. Справедливости ради следует добавить, что уважение все же было больше замешано на страхе, нежели на обычных человеческих чувствах. Ахмед продолжал:
— Сейчас «неверные» задумали, перейти к прямому уничтожению тех, кого мы рады видеть в этом кабинете и чью дружескую поддержку мы постоянно ощущаем… — он оглядел присутствующих.
Ему понравилось, что из тех, оставшихся в живых старых товарищей и подрастающей перспективной молодежи, никто не дрогнул от его слов.
— Пусть попробуют сунуться, — прорычал горячий и неуравновешенный Ибрагим Калас. — У меня сегодня под седлом, триста хорошо подготовленных всадников. Если потребуется, смогу продержаться у себя на горе полгода, не меньше. Но и пощады, — его лицо конвульсивно дернулось, — «шурави» пусть не ждут, за каждого нашего убитого, они ответят десятками своих жизней.
— Не горячись, никто не сомневается в твоих достоинствах, — попытался успокоить его Ахмед. — Русские не собираются ни на кого нападать. Они решили просто убивать тех, кто поддерживает и любит свой народ. Так как они поступили у себя в стране. Продажные политики, ставшие во главе страны, только благодаря помощи наших уважаемых друзей…
Представитель Московского наркокартеля, в знак благодарности приложил руку к сердцу и поклонился…
— Так вот, — продолжил Ахмед, — только благодаря их помощи, эти мелкие людишки стали руководить великой страной, а потом в угоду своим шкурным интересам, выдали лучших людей своей Родины, на осмеяние и насмешки, своим же врагам. Опозорили через газеты, созданные, кстати, и на наши деньги, — оратор сделал паузу, глотнул воды и продолжил. — Сейчас им мало национального позора. Сегодня они решили убивать лучших сынов отчизны, без всякого суда и следствия. Я попросил распечатать их секретный протокол с указаниями их намерений. Можно было его опубликовать в наших газетах, но тогда мы подведем тех друзей в России, кто предоставил нам эту информацию. Прошу внимательно с этим ознакомиться и принять самые серьезные меры безопасности.
Его огромный помощник, обошел всех присутствующим и раздал каждому довольно пухлые папки.
— Кроме протокола «неверных», я на всякий случай попросил приложить и фотографии с коротким описанием тех, кто будет непосредственно стараться, подобраться к каждому из нас…
Казалось, что все самое важное сказано. Можно подниматься и возвращаться к гостям, но старый Ахмед поднял руку, призывая всех к вниманию.
— И еще, — чувствовалось, что он волнуется. — Мне уже семьдесят шесть лет. Из них тридцать два года я возглавляю «Почетное собрание». В последнее время мне стало тяжело вести дело. Физически — ослаб, да и память частенько подводит. Друзья! Предлагаю вам, подумать над новой кандидатурой. Я считаю, что человеком способным меня заменить является — Ибрагим Калас. Он наиболее вероятный приемник на посту «Почетного собрания».
Ох, какая тягостная возникла пауза. Некоторые с сочувствием, некоторые со злорадством смотрели на того, чье имя только что прозвучало.
