После ряда путешествий по воде и по воздуху, великолепная семерка прибыла к месту новой дислокации. Многие объекты (на этот раз из бетона, дерева и металла) были почти готовы, но тут пришла беда откуда не ждали. Лояльные к развитому Социализму граждане данной «Жаркой прибрежной страны», видимо для того, что бы строить Социализм было еще интересней, разделились на две партии (назовем их для разнообразия красно-оранжевыми и красно-синими). Эти две партии, обрадованные наличием большого количества техники и вооружений, самозабвенно предались взаимному уничтожению. Мы прибыли непосредственно к началу разгара. К несчастью для всех нас, в местной столице застрял большой дядя из ЦК и его надо было срочно эвакуировать, с ним же хотели бежать руководители одной из новых партий, которые с одной стороны явно проигрывали, но с другой считались легитимными. В центре города бои понемногу затихли, ввиду того что социалистические пейзане, пожгли в процессе Жакерии всю технику друг у друга, а ходить в атаку пешком им почему то не нравилось. Часть порта еще держали верные нам пока красно-синие и там стояло судно, на котором и надо было эвакуировать высоких персон с разным цветом кожи. Подлежащие эвакуации персоны находились в местном то ли Смольном, то ли Зимнем. Когда наша группа туда прибыла, состоялась последняя атака красно-оранжевых. Арканя доблестно вел огонь из ДШК, слегка модернизированного местными умельцами, применяя его как ручник. Дядя из ЦК увидев Арканю с пулеметом, настолько к нему проникся, что возможно даже бы усыновил его, на условии никогда не расставаться. А у нас встала ломом поперек дороги, одна проблема. Фарватер был перекрыт новой береговой батареей состоящей из нескольких автоматических зениток и четырех 122 мм. гаубиц. Пароходу мимо них было не проскользнуть, авиации и тяжелой артиллерии у синих не было, а имеющимися в наличие силами пехоты, батарею было не взять. Так что единственным «Главным калибром» в этих местах, оказалась наша команда. И тут пригодились привезенные нашей группой схемы подземелий. Был найден ход, ведущий прямо из дворца в древние катакомбы под батареей. Там оказывается был когда то форт, построенный на месте еще более древнего укрепления. Вобщем лишнего времени не было и кроме нас решать вопрос опять же было некому. Партийный бонза, рыдая расстался с Арканей и темная прохлада подземелья (как образно выразился Аким), жадно проглотила горстку храбрецов. В большом «предбаннике» самого нижнего дворцового уровня, со стенами вырезанными в белом известняке, был назначен сбор группы. Все были навьючены как лошади, так как Барон приказал помимо взрывчатки, взят побольше патронов, но пришедший последним Тарасюк амуниционно переплюнул всех. Помимо полной выкладки, на нем висел ранцевый огнемет, а в руке он держал чемодан. Общественность разделилась на две части… Одна половины прикидывала на что старшина выменял огнемет, а другая гадала а что у него в чемодане. Основная версия следствия, осталась за Арканей, который вывел объединенный алгоритм. Когда он заявил, что в чемодане колбаса, все замолкли и стали ждать продолжения и он продолжил. А вы слышали что две недели назад пропал арабский скакун из конюшни имама, так его изъял Тарасюк, пустил на колбасу, половину колбасы махнул на огнемет, а другая у него в чемодане. Когда Тарасюк, не обладающий утонченным чувством юмора, обиженно заявил что две недели назад находился, между прочим с частью здесь присутствовавших, на тендере болтавшемся в Аденском заливе, все стали кричать, что они на такие дешёвые отмазки не ловятся, и Старшина попал на пять кило колбасы, но тут раздался грозный рык Барона, и все сразу заткнулись, а старшина рыбкой заскользил на мановение командирского пальца.
Старшина что то долго говорил на ухо командиру, в процессе чего выражение лицо Барона менялось в гамме, от расстрела Тарасюка на месте, миную наряд вне очереди и переходя на представление старшины к ордену Богдана Хмельницкого. Тарасюк торжественно открыл чемодан, который был наполнен не конской колбасой, а черными коробочками. Это был набор новейших американских радиогарнитур, применявшихся только в ЦРУ и охране президента США. Теперь у нас была связь между собой, что в подобных операциях трудно было переоценить, наш щирый чумак как всегда превзошел сам себя. Барон велел всем кроме Тарасюка попрыгать и назначил порядок движения — Авангард — Таракан и Аким, за ними Барон, Арканя, Генка и Сандро, замыкающими Леня-Переводчик с помощником и Тарасюк. И добавил — «Старшина, команда „Ложись“ является для тебя командой к ведению огня по готовности, а если в твой бачок с огнесмесью попадет пусть даже и шальная пуля, убью». Леню-Переводчика с помощником, нам практически навязали и кто они такие было понятно, но местные диалекты, в которых путался даже Таракан, они знали, а приказы как известно не обсуждаются. Когда Тарасюк достал гарнитуры, непонятным путем попавшие к нему из багажа непонятных советников штаба оранжевых, переводчик сделал охотничью стойку, но поймав на себе недобрые взгляды Барона и Таракана, шмыгнул носом и обиженно заявил что он не сволочь и все понимает.
Группа уже несколько часов шла по бесконечным тоннелям, которые то пугающе сужались, то раздавались вверх и в ширь, особых приключений пока не было и из живых существ нам встречались только огромные наглые крысы, которые абсолютно нас не боялись, даже тогда когда безутешный Арканя замахивался на них прикладом пулемета. Барон объяснил каким изощренным извращениям подвергнется тот кто выстрелит без команды и Арканя терпел, и продолжал предаваться горю… у него отобрали, так полюбившийся ему ДШК и он теперь был вынужден пробавляться заурядным Дегтярем.
Судя по карте, метров через сто должен был быть большой зал, из которого расходилось несколько ходов, в том числе и нужный нам. Барон назначил там привал, но отдохнуть не пришлось… Нарастающий шум показал, что место бивака уже занято. Двое часовых, так нанюхались какой то дряни, что даже Таракан не смог их разговорить, так что пришлось применить визуальную разведку и оно этого стоило. Наш тоннель выходил в зал почти под потолком и вид открывался от туда более чем живописный. Любимый лозунг мародеров и генералов — «Кому война, а кому мать родна», действовал тут по полной программе. Бандиты, дервиши, дезертиры. маргиналы, всех мастей, вся эта накипь Гражданской войны пребывала в деловитом кипении. Где то шел торг, где то дрались, где то разбирали тюки с награбленным, где то предавались наркотической нирване, но в центре зала царил относительный порядок, который охраняло несколько головорезов с новенькими «Али». Сам зал был ярко освещен разномастными электрическими светильниками, к которым тянулась паутина проводов от большого щитка, охраняемого станкачом Виккерса. В центре внимания был экзотический субъект с холеной бородой, который занимался очень важным делом. Перед ним охранники построили пол дюжины женщин, одна из которых была явной европейкой и атаман судя по всему выбирал себе пассию на вечер. Деваться было некуда, мы должны были тут пройти, а время поджимало. Барон шепнул в гарнитуру — «Всем к бою, приготовить ноктовизоры, Арканя и Таракан вырубают электричество, потом начинает Тарасюк. Давайте ребята». Арканя срезал короткой очередью пулеметчиков, а Таракан метнул в сторону электрощита, две гранаты. Взрывы и моментально наступившие темнота и тишина, были прерваны многоголосым гвалтом, и тут бешенной гадюкой зашипел огнемет старшины и вопли ужаса волной понеслись по залу. Паника была упорядоченной, так как публика была тертая и привычная к облавам, так что основная масса бросилась к знакомым выходам, только атаман и его охрана предприняли обратные действия. У них зажглось нечто вроде аварийного освещения из факелов, при котором Атаман, стал рубить своих неудавшихся пассий, устрашающего вида саблей, а охрана попыталась открыть огонь на поражение, но неудачно. Заколотили любимые пушки Барона, две Беретты 93 R. Ударили родные калаши в купе с Арканиным Дегтярем и поле боя осталось за нами. Заложенный камнем ход, в нужное нам ответвление был обнаружен на удивление быстро и саперы Тарасюк и Аким, приступили к своему таинству. И тут за пять минут до взрыва, из темноты вышел Таракан тащивший за руку, давешнюю европейку из гарема Атамана. Она без умолку восславляла Французских героев, в рядах которых видимо оказались все мы. Не успел Барон показать кулак Таракану, как к парочке кинулся помощник Лени-переводчика. Причитая на чистейшем Нью-Йоркском сленге, он кричал что безмерно рад видеть землячку, которую как и его спасли эти благородные французы. Вобщем Леня решил для нас эту проблему, девицу оказавшуюся известной американской журналисткой, в качестве спасителя-провожатого увел на верх Ленин помощник, представившийся ее коллегой. И хорошо, а то жалко бы было девчонку.
