— Свои! Свои тут! — возбужденно кричал Токтогул. — Отряд наш встречают!
Круглов на какую-то долю секунды растерялся. Сколько тяжелых и бесконечных дней жаждал он такой встречи… К горлу подкатил ком, и слезы, черт знает откуда-то взявшиеся, блеснули на белесых ресницах. Круглов выхватил из кобуры наган и разрядил весь барабан в небо.
— Дошли, братцы!
Лихо соскочил с коня и стал обнимать жилистыми лапами незнакомого бойца.
Из юрты выскочили четыре человека с командирскими звездами на груди и сияющий Матвеев. Круглов обнимал каждого по очереди, заодно обхватил и Матвеева, весело сказав ему: «Счастливый ты, первый встретил своих!»
Потом пили в юрте кумыс, и Круглов слушал рассказ командиров, которые были посланы штабом Актюбинского фронта навстречу отряду степной экспедиции.
— Понимаешь, друг, вторую неделю рыскаем по степи — и нигде никаких следов, только одни разговоры про вас… Наконец-то встретились. Да не мы, а вы нас нашли!
А через неделю жители Челкара торжественно встречали отряд степной экспедиции.
Весть о том, что прибыл, преодолев пустыню, караван батыра Ленина, облетела ближайшие селения. Узкие улицы города были запружены народом. Степенные старики, молодые парни, рабочие депо толпились на тротуарах. То там, то здесь мелькали фигуры женщин, закутанные в длинную паранджу.
— Едут! — кричали радостно вездесущие мальчишки. — Едут!
Впереди отряда двигалась двухколесная арба. На ней размещались местные музыканты.
За музыкантами, возглавляя колонну отряда, ехали на конях одетые в новые гимнастерки, торжественно-праздничные Джангильдинов и Колотубин. А дальше, соблюдая равнение в рядах, следовали конники. Загорелые, подтянутые, они весело смотрели на встречающих зрителей. Глядя на бойцов, трудно было предположить, что им пришлось испытать все тяжести перехода через пустыню. Молодыми, сильными голосами выводили они песню, которая перекрывала звуки восточного оркестра:
Смело мы в бой пойдем
За власть Советов…
После конников следовали взводы пехотинцев и повозка, на которых лежали и полусидели раненые.
Колонну замыкало транспортное подразделение экспедиции. Степенно вышагивали, подняв свои головы, верблюды, словно и они сознавали важность момента, гордо несли на спинах объемистые тюки. Катились повозки, нагруженные ящиками и мешками.
На городской площади застыли шеренги бойцов местного гарнизона. Представители Совнаркома Туркестанской республики и командования Актюбинского фронта оживленно разговаривали между собой возле обитой кумачом трибуны. А на противоположной стороне площади горели костры, языки пламени облизывали огромные котлы, в которых варился праздничный плов. На столах лежали горками подрумяненные лепешки, подносы с кишмишом и яблоками.
Недалеко от площади, на которой уже заиграл бодрый марш военный оркестр, Джангильдинов тронул за руку комиссара и показал на здание почты.
— Извини, на минуту туда отлучусь!
— Куда ты? Сейчас митинг!
— Успею. Это важнее.
И вот уже молодой вихрастый телеграфист выстукивал ключом:
«Москва. Совет Народных Комиссаров РСФСР».
— После трехмесячного перехода, — диктовал Алимбей, — транспорт под моим командованием благополучно прибыл в Челкар… Отряд переход перенес благополучно. Точка. Джангильдинов. Точка.
* * *
В Москве стояла зима. Январские морозы разукрасили причудливыми узорами высокие окна ленинского кабинета в Кремле.
Накинув на плечи пальто, Владимир Ильич сидел за столом и быстро писал.
— Большая новость! — вдруг услышал он и поднял глаза от бумаг.
В кабинет порывисто вошел военный связист с телеграфной лентой в руках. Его худое лицо сияло.
— Большая новость, Владимир Ильич! Взят Оренбург!.. Прорвана блокада!.. Войска Актюбинского и Восточного фронтов соединились.
Ленин сразу взглянул на карту… Несколько месяцев назад, июльским утром, у этой карты стояли сосредоточенный тургайский комиссар и московский пролетарий в солдатской гимнастерке… И вот блокада прорвана. Путь из Средней Азии в Советскую Россию открыт. В Ташкент пойдут эшелоны с оружием, боеприпасами, хлебом, промышленными товарами…
— Теперь мы вас, господа интервенты и белогвардейцы, погоним из Средней Азии!
Государство, которое хотели создать казахские буржуазные националисты в 1917—1918 годах (здесь и далее — прим. автора).
Бешбармак — казахское национальное блюдо.
Сарбаз — солдат.
Распространенное до революции ошибочное название казахов.
Кяфиры — неверные.
Сорт французского шампанского.
Сарты — оскорбительное название народностей Средней Азии.
Пахлеван — борец.
Дашнаки — армянские буржуазные националисты.
Хатм — чтение и толкование корана.
Шарши — женский головной убор.
Торсык — кожаный сосуд для кумыса.
Айран — кислое молоко.
Восклицание «Эх!».
Хурджум — переметная сумка.
Тулпар — крылатый конь, персонаж народных казахских легенд.
Балуан — борец.
Дос — радостное восклицание.
Казы-карта — колбаса из жирной конины.
Ишан — мулла.
Тельпак — папаха.
