Понедельник и вторник прошли спокойно. В среду к концу обеденного перерыва от инспектора уголовного розыска лейтенанта Касаткина поступил сигнал тревоги. Мочалов немедленно приказал водителю ехать к магазину. Но оказалось, что Касаткин просто поторопился. Увидел двух мужчин, которые стучали в закрытую дверь магазина, и подал условный сигнал тревоги. По прибытии группы Мочалова выяснилось, что эти двое пришли к своей знакомой и стучались в дверь, думая, что она находится во время обеденного перерыва в магазине. Это было похоже на правду, хотя бы потому, что дверь магазина была закрыта на внутренний замок и мужчины не могли знать — есть ли в магазине люди.
Вечером Славин, работая с материалами, поступившими к нему за день, мысленно возвращался к нераскрытым кражам. Он еще и еще раз спрашивал себя, не допустил ли он ошибку, направив людей дежурить у магазинов? А вдруг преступники объявятся в другом месте?
«Ничего, — утешал себя Славин, — никуда они не денутся, обязательно появятся, надо только ждать!»
В четверг неожиданно пошел мокрый снег. Большие снежинки хлопьями падали на разбухшую землю. На улице было сыро и неуютно. Касаткин хмуро смотрел на магазин, двери которого закрывали всей компанией его работники.
Лейтенант попробовал поднять воротник плаща, но холодные струйки воды неприятно заскользили под одежду, и инспектор, отложив воротник, в который уже раз ругнул себя за то, что не надел пальто. Сейчас ему предстояло ровно час стоять под этим дождем со снегом. Он засунул руки поглубже в карманы и быстрым шагом, стараясь хотя бы немного согреться, зашагал к углу. Там постоял несколько секунд и повернул обратно. Он сразу же обратил внимание на двух мужчин. Они стояли у магазина и смотрели на дверь. Мужчины еще ничего подозрительного не делали, а у Касаткина уже сработала какая-то внутренняя пружина, мозг пронзила мысль: «Они!»
Инспектор почувствовал на себе их взгляды. Кроме него, на улице людей не было. Касаткин, играя роль прохожего, свернул во двор школы и, когда скрылся из поля зрения мужчин, бегом бросился к глухому дощатому забору, где он еще раньше облюбовал для себя наблюдательный пункт. Касаткин прильнул к щели и сразу же увидел, что те двое орудуют у дверей. Лейтенант, волнуясь, торопливо достал из кармана радиостанцию и передал сигнал тревоги. Мочалов ответил сразу же.
Договорились, что на автомашине к магазину, пока преступники не окажутся внутри, подъезжать не будут. Касаткин удивился, что неизвестные действуют так проворно. За три минуты они смогли открыть два замка и войти в магазин. Касаткин решил доложить об этом Мочалову, но тот сам в этот момент вышел на связь и сообщил, что они уже находятся за углом. Касаткин взял в руки микрофон и предложил свой план:
— Я незаметно подойду к дверям магазина и блокирую их, а вы сразу же подъезжайте. По одному надо стать у окон, расположенных по обе стороны от входа, а остальным войти внутрь.
Мочалов согласился, и лейтенант через минуту был уже у магазина. Почти сразу же около него остановился милицейский «газик». Из него выскочили пятеро. Один остановился между входом и машиной — это был водитель, двое других расположились у окон, а Мочалов, Касаткин и еще один оперативник ринулись в магазин. Преступники так увлеклись взломом кассового аппарата, что увидели сотрудников уголовного розыска лишь только тогда, когда Мочалов одним мощным рывком открыл дверь, сломав при этом крючок, на который заперлись преступники изнутри.
Мочалов, держа их под прицелом пистолета, крикнул:
— Ни с места! Руки вверх! Уголовный розыск!
Преступники опешили. Сухо щелкнули на их руках наручники. Мочалов облегченно вздохнул и взглянул на часы. До конца обеденного перерыва оставалось сорок минут. «Ничего себе, — подумал капитан, — „работы“ взломщикам оставалось минут на пять, значит, до момента обнаружения кражи было не менее получаса».
Мочалов спросил одного из задержанных:
— После совершения краж вы пешком уходили или машиной пользовались?
— Каких краж? — сделал наивное лицо тот. — Мы впервые сюда пришли и то сдуру попали. Идем мимо, смотрим, магазин открыт, зашли, а здесь никого. Решили посмотреть, не воры ли здесь поработали, а тут как раз и вы появились. Я сам уже хотел в милицию звонить...
— Ладно, хватит паясничать... — перебил Мочалов и пригласил понятых.
У преступников изъяли связку ключей, которыми они открывали замки. Оставалось дождаться появления работников магазина. Наконец они пришли. Директор, растерянный и напуганный картиной, которая предстала перед ним, спросил:
— Кто открыл магазин?
Мочалов хотел пошутить, но увидев его бледное лицо, успокоил:
— Не волнуйтесь, мы работники уголовного розыска, а вот эти, — он показал рукой на задержанных, — открыли магазин, чтобы сделать «ревизию» вашей кассы.
— Что, к нам воры залезли? — еще больше испугался директор.
— Да, решили и к вам пожаловать... — усмехнулся Мочалов и позвал следователя, который по его вызову минут десять назад приехал в магазин: — Андрей Андреевич, вы заканчивайте, а я доложу руководству.
Он вошел в кабинет директора и поднял трубку телефона. Капитан узнал, что Славин вчера уехал в командировку, поэтому обо всем доложил его заместителю Ивану Ивановичу Новикову.
Тот сказал:
— Молодцы, ребята! Давайте их сюда, в управление, будем разбираться.
Преступников посадили в автомашину, и она не спеша поехала в одном ряду с другими машинами и автобусами. Теперь торопиться уже было некуда...
У Славина постоянно не хватало времени. Он часто шутил: «Вот сутки надточить бы».
И действительно, дел у начальника уголовного розыска большого города было невпроворот. Но несмотря на такую нагрузку и занятость, Владимир Михайлович старался уделять время и семье. Володя успешно оканчивал радиотехнический институт. Ольга была студенткой исторического факультета университета. Часто отец и мать, разговаривая между собой, не скрывали своей радости.
— Счастливые они, разве мы с тобой могли мечтать о такой возможности жить и учиться? — говорила Маргарита Ивановна.
— Тогда же и время было другое, — улыбался Владимир Михайлович. — Война, разруха. Мы с тобой разве могли мечтать о такой трехкомнатной квартире, какую сейчас имеем? Жаль только, что мама не дожила до этих дней. Помнишь, как она ребят любила, ухаживала за ними?
Маргарита Ивановна грустно улыбнулась. Война, лишения, переживания за мужа и детей сказались на здоровье Анастасии Георгиевны, рано она ушла из жизни. Владимир Михайлович поднялся с дивана:
