– Вы и перепугались.
– А то нет! Но вообще‑то Фредис иногда бывал хороший. Во многом мне помог. С жильем, с работой. А другой раз – злой как собака. В такие минуты убить мог запросто. Глазом не моргнул бы.
– На следующий день вы все‑таки пришли домой.
– Вечером, из школы. С ног валилась после бессонной ночи. Деваться было некуда. Только боялась, пустит ли меня хозяйка после вчерашнего. Поднялась, отпираю дверь, а она и не заперта. Захожу в комнату и… обмерла! Все перевернуто вверх дном. Стул опрокинут, на полу осколки, комод перерыт. И этот кирпич, весь в крови. Я говорю как было. И сейчас еще все стоит перед глазами.
– Успокойтесь, Зента.
Девушка тяжело и прерывисто вздохнула.
– Смотрю, лежит на кровати хозяйка. Сверху на ней подушки, одеяла. Может, конечно, это была не Лоренц. Не знаю. Подняла подушку, и… ноги подкосились. Не лицо – каша кровавая. Поняла, что кирпичом. Побросала в чемодан свое барахлишко я убежала.
– Вы решили, что это работа Инуса?
– Чья же еще? Я своими ушами слышала его угрозы. Была уверена, что это он…
– А почему уехали, даже не переговорив с Фредисом?
– Боялась. Мне тогда было уже не до чего. Об одном думала – побыстрей бы и подальше уехать.
– Почему же потом, когда капитан милиции разыскал вас в Норильске, приняли вину на себя? И на суде тоже?
– Что мне оставалось делать? Я же была уверена, что это Фредис. И меня все равно бы судили за соучастие. Ведь это я привела его к Лоренц. Кто мне поверил бы, что я не знала, какие у него мысли…
– Вопиющее ребячество! – возмутился Трубек. – Допустим, Фредис действительно виновен. Согласен. Основания так думать были. И все‑таки вам ничего не грозило. Да, вы помогли Фредису попасть в комнату Лоренц. Но это еще никому не дает права утверждать, что вам было известно о его намерениях. Улик против вас нет. Если бы вы обо всем честно рассказали…
– Выдать Фредиса! Он мне никогда этого не простил бы. Прикончил бы меня так же, как ту женщину.
– Неужели вы думаете, что мы не сумели бы вас защитить?
– Нет, нет, так просто я бы не отделалась. Нашлись бы дружки Фредиса, которые отомстили бы за него. Решила: лучше возьму вину на себя. По крайней мере, хоть Фредиса не надо будет бояться. Может, он передачи носить будет. Была же у нас любовь.
Любовь? Бориса передернуло. Зента любит негодяя Инуса, хотя прекрасно знает, что он негодяй. Любит и в то же время боится его. Нелепый сплав двух противоположных чувств. Но, к сожалению, в жизни они нередко сливаются воедино. Именно такое сплетение чувств заставило эту хиленькую, запуганную девочку принести себя в жертву.
– Жаль времени, которое вы так непростительно погубили, – Трубек вздохнул и положил перед Зентой отпечатанный на машинке документ. – Прочитайте и распишитесь.
– Что это?
– Постановление о вашем освобождении из‑под стражи.
–Меня выпустят?!
– Сегодня же.
У Зенты хлынули слезы, и она не могла выговорить ни слова.
Трубек пришел в полную растерянность. – Я‑то в общем ни при чем. Прокурор товарищ Дзенис доказал вашу невиновность.
Дверь шумно распахнулась, и в мрачноватое помещение ворвался порыв ветра. Гунар Дзелзитис недовольно оторвал взгляд от бумаг на столе и увидал капитана Соколовского.
– Рот фронт! – гаркнул на всю комнату капитан.
Следователь кивнул, бросив небрежно:
– Гуд морнинг, сэр.
Однако тон приветствия был таков, словно Гунар хотел сказать: только тебя мне не хватало!
Соколовский остановился посреди комнаты и, широко расставив ноги, уставился в угол. За приземистым сейфом была целая куча автомобильных частей: почерневшие коленчатые валы, погнутые колесные диски, всевозможные подшипники, ржавый глушитель и бездна еще каких‑то деталей. Чуть в стороне, как бы чураясь своих соседей‑плебеев, стоял прислоненный к стене новехонький руль «Волги».
– Комиссионный ларек открываешь, Гунар? Или записался в кружок «Умелые руки» и будешь лепить автогибрид?!
– Ты не ошибся. Леплю. Но только не автомобиль,а уголовное дело. Это все вещественные доказательства.
Вошел Дзенис.
Капитан повернулся к нему.
– Привет, Роберт! Почему такой мрачный?
Дзенис тяжело опустился на свободный стул подле
стола следователя.
– Устал как собака. Хоть бы скорей покончить с этим делом и уйти в отпуск.
– Поедешь на юг?
– Хотели в Крым. Ни разу там не был. Но теперь уже поздно. В сентябре ребятам в школу.
– Тогда надо поторапливаться…
– Надеюсь завтра поставить на этом деле точку.
– Что, новый сюрприз?
– Помнишь три фотоснимка, что приносил Трубек из Управления внутренних дел?
– Старушенции, пропавшие в прошлом году?
– Да. Я эти портретики сегодня показал Зиткаурису. Одну из них он узнал. Эльфриду Краузе.
– Интересно. Кто она такая?
– Более того, – продолжал Дзенис, не обращая внимания на вопрос. – После эксгумации – я говорю о женщине, убитой в комнате Лоренц, – наши эксперты с помощью фотографии установили, что это была Эльфрида Краузе.
– А откуда ее знает Зиткаурис?
– До войны Краузе работала продавщицей в цветочном магазине Алиды Лоренц.
Соколовский даже присвистнул.
– Вот это цветики! Видал, куда веревочка тянется! Был уже у Краузе дома?
– Сегодня утром. Однокомнатная квартирка в Задвинье, на улице Калнциема. Жила одиноко, родственников в Риге нет. Одна соседка вспомнила, что прошлой осенью к Краузе заходил молодой человек. Приезжал на машине. В квартире побыл совсем недолго. Потом они вместе вышли и уехали. После этого Краузе дома не видели. Жильцы думали, уехала к сестре в деревню. Через некоторое время сестра сама прибыла в Ригу. Тут‑то и оказалось, что Эльфрида у нее не была. Тогда дворник сообщил участковому. Начался розыск. Квартиру опечатали. Так она и стоит по сей день…
Капитан с интересом слушал.
– И когда же в последний раз видели Краузе?
– В середине октября. Дату никто точно не помнит. Но приблизительно она совпадает со временем убийства.
– На какой машине они уехали?
– На легковой. Определенней соседка сказать не могла. Но теперь ее свидетельство больше и не требуется. Ясно и без того, что была за машина и кто был шофер.
– Успел проверить?
– Только что. Все подтвердилось.
Соколовский что‑то прикидывал в уме. Затем вскочил со стула.
– Роберт! – воскликнул он. – Какие же мы были лопухи! Ведь все проще простого. Кровь брызнула на стену снизу вверх. Дверь заклеена изнутри. Открыто окно, нитки от пальто Лоренц на наружном подоконнике и наконец, кирпич. Обыкновенный кирпич, который нельзя было схватить ни с того ни с сего, потому что на нем стояла увесистая керосинка. Все же просто!
