Дейкстера появился внушительный шрам, рассекающий бровь и скулу, но рыцарь только обрадовался: он шутил, что так будет нравится женщинам еще больше. Кудеяр остался с немного порванным ухом, но не слишком расстроился из-за этого. У меня раны от укусов на теле заживали очень хорошо, не осталось никаких следов. Повязку с шеи и лица сняли последней.
Когда Арланд разрезал бинты, Дейкстр, стоявший рядом, выругался и отвернулся. Люциус молча пялился на меня, открыв рот.
– …Хочешь посмотреть на себя? – спросил Арланд, который, в отличие от других, гораздо лучше владел собой.
– А это нужно? – удивился я. – Вряд ли что-то изменится, если я увижу.
С собой в подземелья я взял всю свою городскую одежду, так как мне было негде ее оставить, а в бесконечной сумке от нее не стало бы теснее. Там был один шарф, который я решил носить после того, как откроют мое лицо. Судя по рассказам Арланда, там все должно было быть очень плохо. Так и зачем мне было смущать других уродством?
Достав этот шарф, я стал обматывать его вокруг лица, но Люциус меня остановил и, отобрав полосу ткани, толкнул к зеркалу.
– Эй! – возмущенно крикнув чародею, я все же посмотрелся в серебряное стекло.
Мое лицо вытянулось, как у Люциуса, и мне захотелось выругаться, как Дейкстер.
Ничего не изменилось. Идеальная белая кожа, красивые тонкие губы, правильный острый подбородок. Я был прежним.
– Как же это?… Вы же говорили, что у меня половина лица сгорела из-за огня!
– Если бы я знал, как… – Арланд задумался. – Но я не знаю.
Мне на ум вдруг пришла мысль, которая все объясняла. Кажется, это и был поцелуй богини, – нечаянный дар Рафнейрис.
Улыбнувшись, я пошел обрадовать Бэйр, которая переживала из-за моей внешности даже больше, чем я сам.
Ведьма попалась мне, бегущей вверх по лестнице. Увидев меня, она даже не поняла, что не так. Она схватила меня за руку и крикнула:
– Чудо все-таки случилось! Она начала говорить, она понимает, кто она!
Выпалив это, она побежала к остальным.
Догадавшись, что речь идет об Исавелле, я решил спустится вниз и зайти все же в ту комнату, где ее держали.
Когда я постучал, мне никто не ответил, но никто и не крикнул, когда я открыл дверь и вошел сам.
Эмбер сидел на железной кровати и держал в руках крошечную по сравнению с ним девушку, почти девочку. На вид ей было не больше семнадцати.
Ее голову увенчивала корона белых рогов, белый гибкий хвост с мягкой кисточкой на конце обвивал ногу Эмбера. Она крепко держалась за шею дракона и не отнимала лица от его груди.
– Как она?… – тихо спросил я у дракона.
Он, не отрываясь от Исавеллы, поднял на меня глаза, и в них я прочел весь ответ: «Теперь все хорошо».
Через некоторое время Исавелла впервые вышла, чтобы поесть вместе с нами. Она была очень красива, особенно у нее были красивы глаза – совсем бирюзовые. В сочетании с белой кожей и снежными волосами они выглядели, как морская вода с пеной.
Когда я впервые увидел лицо Исавеллы, мне почудилось, что в ее бирюзовых глазах отражается выражение Адольфа, кровь которого позволила выжить девушке.
Наверное, эта мысль была пределом всех моих нервов. Именно тогда у меня прошел шок, отошла какая-то пелена, закрывающая реальность и я, не помня себя от горя, разрыдался, запершись в своей комнате.
Адольф не был моим приятелем, но я знал, что он не заслуживал такой смерти. Он был убийцей, и должен был погибнуть, как убийца гильдии, а не как бессильная дичь.
Пробыв в подземном жилище Райнара еще немного, мы отправились в обратный путь. Люциус без труда пробил преграду из камня, которой Маргул загородила вход в огромную пещеру, и лабиринты снова раскрыли перед нами свои холодные объятия.
Теперь ящеров никто не сдерживал, и они нападали на нас постоянно, но не стаями, а по одному или по два. Мы без труда отгоняли или убивали их.
Четвертый ярус мы завалили взрывом, но некоторые ящерицы успели пробраться на остальные ярусы и охотились на нас вплоть до первого яруса. Дальше, к счастью, они идти за нами не решились.
Возвращаться через города слевитов нам было нельзя: никто бы нас туда не пустил.
Я достаточно долго искал ходы, которыми пользовалась Маргул, но в итоге все же нашел их. Не прошло и недели, как мы оказались на дороге, ведущей на Черный рынок.
– Доброе утро, Лео! Ты готов увидеть солнце!? – Кудеяр растормошил меня с утра пораньше, забравшись в мою палатку. – Сегодня мы выйдем отсюда!
– Да?… С трудом верится, – потянулся я. Клыкастая улыбка царевича от уха до уха и блестящие голодным восторгом глаза – очень бодрящее сочетание. – Люциус уже все приготовил! Сегодня каша с сушеными ягодами в честь праздника!
Одевшись понаряднее и красиво заплетя волосы, я выбрался из палатки. В нос мне тут же бросился запах ягод и каши с сахаром… нечто совершенно волшебное.
– Попробуй! Спорим, я приготовил вкуснее, чем ты? – Люциус подбежал ко мне с миской, не успел я закончить умываться.
Попробовав его стряпню, я разыграл натянутую улыбку.
– Еще бы немного и… – пробормотал я, и глаза чародея заблестели детским восторгом.
– Ха-ха! Сделал все-таки! Арланд и Бэйр тоже сказали, что лучше! – расхохотался Люциус, унося миску к костру, возле которого все мы сидели в последний раз – наша миссия заканчивалась сегодня.
– Как только вберемся наружу, я улягусь под солнце и буду греться, пока не стемнеет, – воодушевленно говорил Кудеяр. – Хотел бы я сразу оказаться дома, на Охмараге… здешнее солнце совсем не такое горячие, как там!
– Смотри, не нахватай ожогов с таким энтузиазмом, – посоветовал Люциус, махнув в сторону царевича ложкой. – Лично я, как выберусь, пойду найду чего-нибудь эдакого… свежего яблока, например! Целую корзину яблок! Вспомню лошадиные радости!
– А я напеку пирожных, достану краски, запрусь и буду рисовать… и буду брать самые безумные, самые яркие цвета! Буду просто брызгать красками на холст, чтобы глаза вспомнили, чем зеленый отличается от желтого! – я подключился к всеобщим мечтаниям.
– А я… – Дейкстр с воодушевлением потер ладони, парадируя Люциуса. Однако то, что он говорил, заставляло его чуть ли не плакать. – Я как вернусь к Рэмолу, как отхвачу от Юкки за смерть Адольфа, и так сразу побегу на новое задание серафима!… Но сначала заглянул к мадам Суадафе и ее девочкам, конечно.
– А как только мы отсюда выберемся и доберемся до нормальной кровати!… – Арланд стиснул
