– Может, и не касается, – отозвался он, выдержав паузу, – но, кажется, требуется мое вмешательство. Слишком непривычно видеть белую женщину одну в этих краях. Вы действительно одна?
В голосе белого сквозило легкое беспокойство.
– Абсолютно, – отрезала она, – и впредь желаю того же.
– Уж не хотите ли вы сказать, что с вами нет носильщиков или соотечественников?
– Именно так!
Продолжая стоять к нему спиной, девушка не могла заметить оттенка участия, промелькнувшего на его лице, ни понять, что он беспокоится о ее безопасности, хотя сострадание его и не относилось лично к ней. Беспокойство, связанное с наличием или отсутствием белых мужчин, было для него столь же естественно, как и браконьерство.
– И у вас нет ни фургона, ни… – спросил он.
– Ничего.
– Ясно, что в одиночку в такую даль не забраться. Что стало с вашими спутниками?
– Они бросили меня.
– А белые? Что с ними?
– Их и не было.
Девушка повернулась к нему лицом, однако отвечала по-прежнему недружелюбно.
– Вы отправились в путь без единого белого спутника? – недоверчиво спросил он.
– Так точно.
– Когда же вас бросили ваши люди?
– Три дня тому назад.
– И что вы намерены делать? Одной оставаться вам нельзя, и я не представляю, как вы отправитесь дальше без носильщиков.
– Я пробыла тут три дня и останусь до тех пор, пока…
– Пока что?
– Не знаю.
– А как вас вообще сюда занесло?
В душе девушки затеплилась искра надежды.
– Ищу одного человека, – ответила она. – Может, вы слыхали о нем или знаете, где он? Голос девушки дрожал от нетерпения.
– Как его зовут? – поинтересовался Старик.
– Джерри Джером. Она подалась вперед.
Собеседник покачал головой.
– Впервые слышу.
Глаза девушки потухли. Она еле сдерживала слезы. Увидев влагу в ее глазах, Старик разозлился. Какого черта у женщин глаза всегда на мокром месте?
Стараясь не поддаваться порыву сочувствия, он опять заговорил грубо.
– Что будете делать с мясом? – спросил он. Глаза девушки расширились от неожиданности. Теперь уже в них не было слез, в них полыхало негодование.
– Вы несносны. Убирайтесь из моего лагеря и оставьте меня в покое!
– Еще чего, – возразил он.
Затем мужчина быстро заговорил со своими спутниками на их языке, после чего троица подошла и взялась за тушу кабана.
Девушка глядела на них с гневным недоумением. Ей с таким трудом далось дотащить кабана до лагеря, а теперь у нее забирают добычу.
Девушка достала из кобуры револьвер.
– Скажите им, чтобы не трогали мяса, – крикнула она, – или я их перестреляю. Мясо мое!
– Они хотят помочь вам разделать тушу, – объяснил Старик. – Кажется, это не противоречит вашим планам, или как? Может, вы собирались ее заморозить?
Его ирония задела девушку, укорившую себя за то, что неверно истолковала намерения чернокожих.
– Почему вы сразу не сказали? – спросила она. – Я хотела закоптить мясо. Когда еще повезет на охоте…
– Об этом можете не думать, – проговорил Старик. – Это уже наша забота.
– То есть?
– То есть, как только я осмотрю эту местность, я заберу вас к себе в лагерь. Не моя вина, что вы оказались здесь, и хотя вы чертовская обуза, как и все остальные женщины, но я просто не способен бросить в джунглях даже белую мышь, не говоря уже о белой женщине!
– А если мне не доставит удовольствия пойти с вами? – высокомерно осведомилась девушка.
– А мне плевать на ваше мнение, – буркнул он. – Пойдете как миленькая. Еще спасибо скажете, если у вас осталась хоть капля разума. Предполагать же, что у вас есть душа, было бы слишком! Вы такая же, как все – самовлюбленная, черствая, неблагодарная.
– Это все? – поинтересовалась девушка.
– Нет. Могу продолжить – бесчувственная, жадная, жестокая.
– Не слишком-то вы высокого мнения о женщинах, верно?
– Вы абсолютно правы.
– И что вы намерены делать со мной, когда окажемся в вашем лагере? – спросила она.
– Если удастся наскрести людей для нового сафари, постараюсь сплавить вас из Африки и как можно скорее, – ответил он.
– Но я не собираюсь покидать Африку. Вы не смеете мной командовать. У меня здесь важное дело, и я не уйду, пока не добьюсь своего.
– Если вы прибыли сюда в поисках этого Джерома, то мой первейший долг перед ним удалить вас прежде, чем вы его найдете.
Девушка смерила его долгим ледяным взглядом. Такой тип встречался ей впервые.
Подобная откровенность собеседника была непостижима. Она решила, что имеет дело с психически неуравновешенным человеком, а поскольку знала, что помешанным лучше не перечить, не то они впадают в буйство, она быстро сменила тон.
– Пожалуй, вы правы, – согласилась она. – Я пойду с вами.
– Так-то лучше, – бросил он. – Что же, этот вопрос мы уладили. Теперь обговорим детали. Отсюда мы уйдем, как только я завершу свои дела. То есть завтра или послезавтра. Один из моих парней будет прислуживать вам – готовить пищу и все такое. Однако я не терплю, когда мне докучают женщины. Вы оставите меня в покое, а я – вас. Даже разговаривать с вами не собираюсь.
– Взаимно, – откликнулась девушка не без резкости.
С той поры, как она почувствовала себя женщиной, она, если ее не подводила память, неизменно являлась предметом мужского преклонения, и потому подобные речи, прозвучавшие из уст этого оборванца, в здравости рассудка которого у нее появились серьезные сомнения, не могли не задеть ее за живое.
– Ах да, – спохватился он. – Мой лагерь разбит на территории вождя Боболо. Если со мной что-нибудь случится, мои парни доставят вас туда. Мой напарник позаботится о вас. Только не забудьте сказать ему, что я обещал доставить вас на побережье.
Произнеся эти слова, белый отошел и занялся организацией стоянки, приказав одному из негров, разделывавших тушу, поставить палатку и приготовить ужин, так как день клонился к вечеру. Другому негру он велел прислуживать девушке.
Выглянув вечером из палатки, она увидела Старика, развалившегося у костра и попыхивающего трубкой.
Разглядывая его издали, девушка пришла к выводу, что он еще неприятней, чем показался вначале, однако же не могла не признать, что присутствие этого человека вернуло ей ощущение безопасности, которого она не испытывала с тех пор, как прибыла в Африку. Пусть он не в своем уме, но с ним лучше, чем без него. Но верно ли, что он ненормален? Вообще-то он производил впечатление человека вполне здравомыслящего, за исключением грубых манер.
Может, он просто невоспитанный грубиян, затаивший обиду на женщин?
Как бы то ни было, но человек этот представлял для нее загадку, а всякая неразгаданная загадка имеет свойство завладевать мыслями. Поэтому она продолжала думать о нем, пока сон не смежил ей веки.
