Холодный, осенний ливень хлынул сразу же после его отъезда. Ни о какой вечерней зорьке нечего было и думать, и мы забрались в палатку. Шум дождя нагоняет дремоту, но ложиться спать было рано, и мы молча слушали радио и смотрели, как в наступающих сумерках тяжелые капли дождя выбивали пузыри на темной воде канавы. Тут же в палатке разожгли примус и не успели вскипятить чай, как услышали плеск воды и приглушенный человеческий говор. Я выглянул и увидел у берега деревянную лодку. Один человек греб, второй, скорчившись, сидел возле неподвижного подвесного мотора. С их мокрой одежды ручьями стекала вода.
— Эй!— крикнул я.— Давайте сюда!
Они посмотрели в мою сторону, и я увидел, что необычные путешественники были еще совсем мальчишками.
— Чуды-юды!— воскликнул Димка при виде их посиневших от холода лиц.— Откуда вы взялись?
— Мы, дяденька, на рыбалке были,— непослушными губами ответил один из них. Обоим парнишкам было лет по двенадцать—тринадцать. Щуплые, жалкие, они тянули замерзшие руки к пламени примуса.
— Рыбаки, трынь вашу трыпь...— протянул Димка.—А ну раздевайтесь!
Он закрыл полог палатки и повернул регулятор горелки. Примус загудел, и в палатке моментально стало жарко.
— Тряпки выжмите и вон туда,— показал он под крышу, где у нас висела для этих целей тесьма.
— Не надо, уже хорошо,— запротестовали было парнишки.
— Поговорите у меня,— оборвал их Моргунов. Димка подал им наши куртки, и я не мог удержаться от улыбки, когда один из них начал барахтаться в его одежде.
— Какого черта вы шатаетесь на ночь глядя, да еще по такой погоде?
— Нам в деревню надо. Обещались еще вчера приехать, да вот мотор поломался.
Из дальнейших объяснений мы узнали, что ребята были братьями, приехали в деревню к тетке и, выпросив у ее мужа лодку, отправились в путешествие по плавням. Для начала они заблудились, потом у них закапризничал мотор, они стали его ремонтировать, и он совсем перестал работать. У них не было ни палатки, ни теплой одежды, и ночь они провели в лодке под куском брезента. Днем опять чинили мотор, а когда поняли, что из этого ничего не выйдет,—решили добираться на веслах.
— А что вы ели?— спросил я.
— О, мы карасей наловили! У нас есть приманка с анисовыми каплями.
— Что—прет на капли карась?—полюбопытствовал Димка.
— Здорово! У нас даже штук десять осталось.
— Ну раз рыба у вас в животе есть, теперь надо чтобы она плавала — давайте пить чай,— сказал Димка.
Он нарезал колбасы, достал масло, сахар и хлеб. Ребята старались соблюдать приличие, но это им плохо удавалось. Думаю, что десяток карасей уцелело лишь потому, что у них не было соли.
— Спасибо,— поблагодарили они, наевшись.— Теперь мы догребем.
— Уж не сейчас ли вы собираетесь грести?— поинтересовался я.
— В деревню нам надо, дядя. Тетка у нас больная,— ответил старший.
— Так вы посмотрите, что там делается!— приподнял я полог палатки.— Вы днем заблудились, а ночью?
— Нельзя нам,— тихо, но настойчиво сказал младший.
— Пожалуй, здесь они уже не заблудятся,— неожиданно произнес Димка.
Я с удивлением посмотрел на него. Он ничего не ответил и полез из палатки.
— Держите,— через минуту услышали мы его. Он подавал нам снятый с лодки мотор. Это был восьмисильный изрядно обшарпанный «Ветерок». Едва мы сняли с него крышку, как сразу же и увидели все его несчастье. Путешественники перепутали провода от магнето к свечам, и, конечно же, никакими силами мотор нельзя было запустить. Мы прокалили на примусе свечи, заодно установили зазор в контактах прерывателя, и я поволок мотор в лодку.
— Зачем ты их настраиваешь?— недовольно спросил я Димку,
— А ты слышал, что у них тетка больная,— буркнул он, с сопением ломая какие-то палки.
Со второй попытки мотор заработал, и, услышав его, парнишки полезли из палатки.
— А ну-ка обратно!— загнал их Димка. Из найденного в лодке брезента он соорудил над кормой навес, выдернув для этого несколько гвоздей из сиденья и борта.
— Теперь, рыбаки, слушайте курс,—сказал он, вернувшись в палатку.— Прямо — до речки и право на борт, как выйдете на нее. Идти средним ходом. Возьмите вот эту штуку — она далеко светит.— Он достал из кармана и отдал им свой четырех батарейный фонарь.— Уразумели?
— Ага,— в один голос ответили голоногие рыбаки.
— Ну тогда одевайтесь. Портки вроде подсохли,— сказал он, ощупывая их одежду.— Укрыться берите тулуп, он нам завтра без надобности.
Когда братья оделись, он пристегнул им к брючным ремням надувные сиденья от резиновых лодок.
— Это вам больше для форсу, чтоб уж были как заправские моряки. Ну и выручит в случае, если начнете пускать пузыри.
Освещая дорогу фонарями, мы выбрались к лодке. Они уселись под навесом, с удивлением оглядывая неожиданную крышу.
——Ну а сейчас давайте меняться,—сказал Димка.— Где у вас там анисовая приманка?
— Сейчас, сейчас, дядя,—заторопился старший. Он пошарил в лодке и протянул нам стеклянную банку, наполненную какой-то кашей.
Я не понимал, зачем она понадобилась Димке. В этот раз у нас не было с собой удочек. — И карасей мне, ребятки, охота отведать,—продолжал он.
Старший подал ему ведро. Я заглянул внутрь и увидел с десяток мелких рыб, пригодных разве что для кормления кошки. Димка поднял сапоги и шагнул в воду.
— Надоела мне, понимаете, сомятина,— говорил он, нашаривая в воде наш садок. Приподняв горловину, он запустил в нее руку—раздался суматошный плеск, и вода заходила у его ног.— Скользкие, черти...— бормотал он, стараясь ухватить какую-нибудь рыбину. Наконец это ему удалось.— Вот вам за карасей!
Подхваченный за жабры, едва ли не метровый сом вылетел из садка и шлепнулся в лодку. От неожиданности братья отпрянули, не в силах отвести взгляда от разевающей пасть рыбы. Моргунов выбрался из воды и ушёл за палатку
— А это вам за приманку,— сказал он, бросая в лодку четырех уток.—Все справедливо.
Ребята молчали, глядя то на рыбу и уток, то на Моргунова.
— Ну, с богом,— проговорил он.
Старший дернул за шнур — мотор заработал.
— Завтра найдете в деревне шофера Брагина и передадите ему вещи!— закричал Димка,— Поняли?
Братья утвердительно закивали головами, и я оттолкнул лодку. Темнота сразу же поглотила их, и только бледный луч света от фонаря еще минуту-другую вспыхивал над канавой. Он, как сигнальный огонь самолета, чертил их ночной путь.
— Знаешь, о чем я думаю?— заговорил Димка, когда мы устроились в спальниках.
— Как они доберутся?
— Нет. Я думаю о несправедливости жизни. Когда ты молод, здоров и полон желаний, у тебя ни черта нет, чтобы полной мерой утолить свою жажду. Нет денег, вещей... Как много нужно сейчас этим ребятам, как они завидовали и нашим ружьям, и этой палатке, и всему остальному! А придет время — все у них будет, не останется только свежести чувств...
