Я знал. Все же, не мог с ним согласиться и начал было спорить, да он послал меня на палубу чистить рыбу.
…Надев сандалии, я прошелся в них нарочно по самым острым кускам кораллов, которые теперь только хрустели под моими ногами. За работой я порядочно проголодался и решил съесть содержимое одного из моих орехов. Развернув парусину, я с криком отскочил в сторону, так как оттуда выпрыгнули две крысы. Пока я сапожничал, они успели прогрызть палатку и высверлили дырочки в кожуре орехов возле плодоножки. Противные животные, сколько неприятностей они причиняли мне на острове! Один из орехов был не тронут, и я пообедал удивительно вкусной мякотью. Затем, прислушиваясь, не скрипит ли песок под ногами капитана, я принялся за изготовление остроги. В начале я просто заострил бамбуковую палку. Подойдя к берегу лагуны, я выследил там небольшого тунца и бросил в него гарпун. Но мое оружие не годилось для охоты, оно как пробка выскакивало из воды. Тогда я отправился на берег и стал рыться в водорослях. Мне удалось найти тяжелую палку с палец толщиной и метра два длиной – это был побег какого-то тропического дерева. Затем в камнях я разыскал шпангоут с медными гвоздями. Несколько часов ушло у меня на то, чтобы слегка расплющить самый большой из гвоздей, ударяя по нему камнем, а потом ножом надрезать и отогнуть небольшие бородки. Гарпун вышел грубый, некрасивый, но это было уже настоящее оружие. Для веревки я не пожалел часть парусины, нарезав ее тонкими длинными лентами и свив их вдвое.
И вот я стою на берегу и, держа в руке гарпун, выслеживаю добычу. Глаза у меня разбегаются при виде множества диковинных рыб. Как я жалею в эти минуты, что вместе со мной нет никого из моих друзей. И еще мне почему-то становится обидно, что, когда я буду рассказывать о необыкновенном мире лагуны, ребята не поверят мне.
Не так легко выбрать подходящую рыбу, прежде чем нанести первый удар. Дядюшка Ван Дейк говорил мне, что не каждого обитателя тропических морей можно есть. Многие из них ядовиты или неприятны на вкус.
Показалась густая стайка голубоватых рыб с продольной коричневой полосой посредине туловища от головы к хвосту. Это были знакомые уже мне рыбы, я их часто жарил на «Орионе».
Я метнул гарпун, заранее торжествуя победу. Да не тут-то было. Промах! Пришлось вытащить гарпун. Напуганная стая умчалась от берега. Но я не особенно горевал, мне казалось, что если буду бросать гарпун наудачу и с закрытыми глазами, то и тогда попаду в какую-нибудь рыбу. Мое внимание привлекла морская черепаха, она быстро двигалась среди цветущего подводного сада. Вот черепаха сделала рывок и, наверное, проглотила одну из зазевавшихся рыбок-бабочек. Черепаха уплыла. Улегся переполох, поднятый появлением хищницы. В подводном саду, залитом солнцем, воцарились мир и спокойствие. Остались только те из рыб, которые, видимо, сжились друг с другом, и каждая занималась своими мирными делами.
Из сумрачной синевы ущелья показалось семейство осьминогов. Один большой, щупальца у него были с метр длиной, и штук восемь совсем крохотных. Они остановились над зеленой лужайкой, большой повис над ней, а мелюзга опустилась на полянку; они там стали копаться своими щупальцами, смешно подпрыгивали, будто забавлялись веселой игрой, а мать благосклонно наблюдала за ними.
Осьминоги все время меняли цвет. На зеленом фоне они сразу зеленели, на желтом – желтели, один осьминожек остановился над алой морской звездой и тотчас же сам покраснел.
Я не видел, как откуда-то из засады метнулась барракуда – морская щука. Взрослый осьминог был начеку. Он куда-то мгновенно исчез, оставив вместо себя темное облачко туши. Скрылась и мелюзга.
Все, что я увидел в этом прекрасном, но обманчивом мире, невольно навело меня на мысль, что и у меня естьвраг, возможно, он подкрался и готовится к прыжку. Я быстро обернулся и с облегчением вздохнул. Только редкие стволы пальм были за моей спиной.
Мне удалось наколоть на острогу небольшую макрель. Я попробовал есть ее сырой. С трудом проглотив пару кусков, стал подумывать, а не попробовать ли мне добыть огонь. Но как? Я вспомнил о подарке отца – замечательной лупе в черной пластмассовой оправе. Сколько костров я разжег ей, сколько узоров выжег на тальниковых палках…
Если бы у меня была лупа!
Мои мысли о добывании огня прервал выстрел. Стреляли на противоположной стороне острова. Там, на берегу, стоял Ласковый Питер и потрясал правой рукой с поблескивающим в ней «вальтером». Капитан явно хотел привлечь мое внимание. Пока я мастерил острогу, он исправил пистолет или просто вычистил его. Первый раз капитан поступил честно, предупредив, что окончено перемирие. Или, быть может, ему хотелось напугать меня. Я посмотрел на свой жалкий гарпун, потрогал в кармане нож. Силы были явно не на моей стороне.
Ширина канала, соединяющего лагуну с океаном, достигала около восьмидесяти метров. Здесь водились акулы, но для задуманного Мною плана надо было переправиться на другой берег. Только так я мог очутиться в тылу у своего врага, дождаться ночи, незаметно подкрасться к нему и захватить оружие. Моя затея казалась не такой уж трудной. «Вальтер» он носит в правом заднем кармане шорт, надо был только неслышно подкрасться к спящему и вытащить у него пистолет. Если мне это удастся, а я почему-то был уверен в этом, то на острове будет царить мир и спокойствие, как после нашей последней драки.
Палатку я оставил в своей «спальне» между кустами, накрыв ею постель из кокосового волокна. Штаны и рубашку, порядком потрепанную, я снял, на мне остались только красные купальные трусики с карманом на застежке «молния». В карман я положил нож. А все вещи, в том числе и острогу, спрятал в трещине и завалил камнями. Время близилось к вечеру, когда я, полный решимости, подкрался к берегу канала.
Прежде чем прыгнуть в воду, я внимательно осмотрел канал – не покажется ли где плавник акулы.
Из океана в лагуну входил косяк какой-то серебристой рыбы, он шел плотной массой. Если бы здесь сторожили акулы, то они давно бы накинулись на такую лакомую добычу. Я прыгнул и поплыл, часто опуская голову под воду и озираясь по сторонам. Мимо меня проносились рыбы, иногда задевая скользкими боками.
Отдохнув на другой стороне, я стал, крадучись, пробираться от дерева к дереву. Иногда, услыхав шорох, падал или прижимался к стволу пальмы. Моя кожа сильно загорела и сливалась с коричневатой корой кокосовых пальм, только волосы выгорели почти добела.
Внезапно я чуть не наткнулся на капитана. Ласковый Питер сидел в десяти шагах от меня возле норы кокосового вора и с жадностью выедал содержимое ореха, лопнувшего от солнечного жара. Видимо, капитан сильно проголодался, он урчал, как обезьяна, да и сам он был похож на человекообразного: весь заросший рыжими волосами. С видимым сожалением он отбросил пустую скорлупу и заглянул в нору, сунул туда руку, но тут же молниеносно выдернул ее и замахал в воздухе. Видно, краб тяпнул его за палец.
