— Не очень, — честно ответил я.
— Зато теперь сможете правдиво описывать ощущения, какие при этом возникают. Даже такие мощные нисходящие потоки воздуха для нашего кораблика не страшны, не то что для дирижаблей старых конструкций! — не удержался он, чтобы не похвастать. Но сейчас Волошин имел на это полное право.
— Какой интереснейший район! — снова начал восхищаться Лунин. — Но тут нужно держать ухо востро, дорогие мои воздухоплаватели. Несколько лет назад в здешних местах исчез двухмоторный самолет. Его долго искали. И только через год обнаружили обломок крыла. Исследование показало, что самолет попал в турбулентный поток необычной интенсивности. Видимо, наткнулся на такой же ураганчик.
— Да, ловушка опасная, — кивнул Сергей Сергеевич. — Но, оказывается, и вы, Андриян Петрович, следите за сообщениями о загадках «Бермудского треугольника»?
— Небось грамотный, — слегка смутившись, отшутился Лунин. — Только в отличие от вас не уверяю, будто самолет пропал бесследно. И объясняю его гибель вполне естественными причинами. Воздушный океан не безопасней обычного. Сами только что убедились.
— А «Прекрасная Галатея»? Где она или хотя бы люди с нее?
— Оставьте, Сергей Сергеевич! — отмахнулся Лунин. — Неужели вы всерьез верите в эти сказки? Я же понимаю, вы поддерживаете их лишь для того, чтобы людям скучать не давать, такой уж у вас характер. И прекрасно! Но ведь некоторые начинают о «загадках» «Пасти дьявола» всерьез рассуждать, даже, видите, теоретическую базу пытаются под них подвести. Сколько стыков, узлов насчитали у своей «силовой решетки» создатели универсальной гипотезы? — повернулся он к Грише.
— Кажется, шестьдесят.
— Значит, шестьдесят, а то и больше критических «горячих точек» на планете, где должны происходить всякие невероятные события, так? Почему же прославилась одна «Пасть дьявола»? Отчего лишь она одна заслужила столь зловещую славу?
— Не только она. Есть еще «Море дьявола» в другом полушарии, в районе Филиппинских островов. Там тоже пропадают при загадочных обстоятельствах суда и самолеты. А Ив Сандерсон насчитал таких точек даже десять…
— Вот как! Тогда получается, вся Земля одинаково загадочна. С этим я согласен.
Тут и Сергей Сергеевич со смехом поддержал Лунина:
— Нет, Гриша, сдавайтесь. Гипотеза, конечно, оригинальная, но весьма сырая. И Андриян Петрович сразу нащупал ее ахиллесову пяту: аналогичные явления должны повторяться во всех без исключения узлах предполагаемой «силовой решетки».
— А какой центр древней цивилизации вы обнаружили в этих волнах? — не мог успокоиться Андриян Петрович. — Затонувшую Атлантиду?..
Тут Костя снял наушники, отключил аппаратуру и мрачно объявил:
— Крепко сердится шеф. Будет нам тот компот…
И мы замолчали, думая о самом реальном, что нас ожидало, — о разносе за долгую задержку.
К утру океан совершенно успокоился, и ученые смогли наконец заняться исследованиями.
Сергей Сергеевич попросил начальника рации снова дать послушать обрывки последних переговоров по радио с пилотом пропавшего самолета, которые вчера удалось записать на магнитофон. Я, конечно, отправился с ним и попросил пойти и Володю Кушнеренко, чтобы он мне перевел все в подробностях. Сам я, к сожалению, не настолько хорошо знаю английский.
Пристроившись на чем попало в разных углах радиорубки, мы молча следили, как Вася Дюжиков перематывал ленту.
— Качество, конечно, неважное, — предупредил он. — Сплошные разряды.
— «Остер»! «Остер»! — перебивая Васю, вдруг раздался встревоженный крик из динамика, и кто-то быстро заговорил по-английски.
— «Гроу, сообщите, где вы находитесь!» — перевел Володя.
— «Я не знаю, где нахожусь», — ответил другой голос, немножко гнусавый и хрипловатый.
— «Я потерял ориентировку и ничего не понимаю… Земля, вы слышите? Гирокомпас тоже вышел из строя… Все приборы отказали. Земля, земля, вы слышите?» — едва успевал переводить Володя.
Голос летчика вдруг прервался на полуслове, заглох в диких свистах и треске атмосферных разрядов.
Потом вдруг на миг прорезался совсем другой голос.
— «Мы потеряли ориентировку, — проговорил он тоже по-английски медленно и тягуче, словно диктуя. — Мы потеряли ориентировку. Возможно, придется садиться на воду».
— Это другой самолет, американский. Попал в густую облачность. Но это гораздо дальше, у берегов Флориды, — торопливо пояснил Дюжиков.
— «Прошу курс для посадки на воду».
— «Курс ноль-один-ноль, — ответил голос Земли. — Повторяю: курс ноль-один-ноль».
И вдруг мы услышали снова голос Ленарда Гроу:
— «Земля, я на грани катастрофы… Похоже, окончательно сбился с курса… Не вижу ни одного острова… Повторяю, не вижу ни одного острова», — переводил Володя.
— «Ваши координаты? Хотя бы примерно…»
— «Определиться не могу. Я не знаю, где нахожусь. Сбился с курса, сбился с курса. Господи, со мной еще никогда не бывало ничего подобного… Все небо затянули сплошные тучи… В них зияют какие-то черные дыры!»
Женский голос вдруг неожиданно что-то быстро произнес по-испански и тут же по-английски.
— «Развернитесь в сторону запада», — перевел Володя и пояснил: — Это кубинская станция его пеленгует.
— «Я не знаю, где запад… Я не знаю…»
Долгая пауза, потом из динамика опять донесся заглушаемый свистом, прерывающийся голос Ленарда Гроу.
— «Все смешалось… Земля, я… Странно… Я не могу определить направление…»
— «Гроу, Гроу, отвечайте, отвечайте!»
— «У меня осталось мало горючего… Осталось мало горючего… Я отклонился от курса куда-то в сторону… Я не вижу ни одного…»
Молчание. Только свист и разряды.
Потом голос Земли:
— «Остер»! «Остер»! Гроу! Отвечайте! Говорите что-нибудь. Мы стараемся вас запеленговать. Говорите хоть что-нибудь».
— «Что?»
— «Пойте, черт возьми!»
Мне послышался вроде легкий смешок — и вдруг погибающий летчик начал читать монолог Гамлета!
— «Быть или не быть? — вот в чем вопрос…»
Но он тут же прервался и вскрикнул:
— «Море выглядит как-то необычно… Оно желтое или серое. Боже! Я, кажется, слепну! Нет, я вижу, вижу… О господи! Только не это! Нет! Нет!»
Молчание. Свист и разряды.
Напрасно взывает Земля:
— «Остер»! «Остер»! Мы вас запеленговали! Высылаем два самолета. Держитесь! Держитесь! Вы слышите нас? Отвечайте! Мы вас запеленговали».
Нет ответа. Молчание. Только бушует магнитная буря, грохочет в динамике, свистит по-разбойничьи.
Начальник рации выключает магнитофон и тихо произносит:
