На пирсе его уже ждали.
— Пароход готов к отправлению. — Человек, встретивший Андрея, как тот комдив, придирчиво обозрел мешковатый костюм, сверкающие магазинным сизым блеском штиблеты, берет, неловко надвинутый на самые брови, и сухо спросил: — Какие вещи у вас с собой?
Андрей растопырил пальцы.
— А в карманах?
— Носовой платок, расческа и бутерброд.
— Поднимайтесь на палубу. Принимайте хозяйство. Вы назначаетесь шефом.
— Лучше я буду рядовым поваром.
— Почему? — удивился собеседник.
Лаптев считал, что шеф — это главный повар. Он знал: если потребуется, человек его профессии становится и официантом, и коммерсантом, и чистильщиком сапог. Но шефом?
— Не берусь отвечать за всю кухню. После первого же обеда команда выбросит меня за борт. Пусть уж выбрасывают другого. А я — бульбу в мундире, винегрет…
— Да не шеф-поваром! — не удержался, захохотал инструктор. — Ох, чудило!.. — Он с трудом смял улыбку. — Вы назначаетесь комендантом корабля со всеми правами единоначалия.
Лаптев несколько удивился такому обороту дела. Но спросил только:
— А капитан и штурман настоящие или такие же «шефы», как я?
— Не волнуйтесь — на все сто, испанские морские волки.
Инструктор повел Андрея-Артуро к дальнему причалу, куда пришвартовался черно-белый, низко осевший в воду «торгаш». По дороге сказал:
— В трюмах авиабомбы, артиллерийские снаряды, мины и двенадцать танков. Ваша задача: довести корабль до Испании, до военно-морской базы Картахена и сдать груз представителю республики. Потом поступите в распоряжение нашего главного военного советника. Если в море вас перехватят итало-германские подлодки или корабли, в плен не сдаваться, пароход взорвать. Задача ясна?
Они остановились у трапа. Андрей поднял глаза на нависший над причалом белый борт:
— Так точно. Взорвать — это я умею.
С трапа на мол спускалась девушка. Она сбегала вприпрыжку, и Лаптев увидел, как голубую юбку маховичками взбивают круглые чаши ее коленей. Девушка остановилась около них, выпятила нижнюю губу и сдула упавшую на глаз и щеку светлую прядку.
— Познакомьтесь: ваша переводчица Хозефа.
«Такая же Хозефа, как я Артуро», — определил Андрей, мельком оглядывая девушку: ее худенькую фигуру, веселые светлые глаза под челкой светлых волос, коротко стриженных и перехваченных широкой голубой лентой. Это показалось ему забавным: бомбы и танки в трюмах — и девчонка с голубой лентой.
И вот прозвучали команды на незнакомом языке, прогрохотали якорные цепи, накручиваемые лебедкой, забурлили винты. И, дав протяжный прощальный гудок, пароход отошел от стенки пирса.
Андрей стоял, охватив ладонями поручни. Берет он сунул в карман, и ветер лохматил волосы. Буксир выводил судно в открытое море из бухты, стесненной пришвартовавшимися серыми военными кораблями различных классов. Краснофлотцы, свободные от вахт, высыпали на стальные палубы и с любопытством глазели на пароход под чужеземным флагом, проходивший сквозь грозный строй. А Лаптев, в свой черед, с интересом разглядывал крейсера, эсминцы и подводные лодки. До этого ему не приходилось иметь дело с флотом, и на палубе он стоял впервые. А вот теперь — привелось, да еще в каком качестве!
Мерно, с носа на корму, покачивался пароход. Вибрировал под ногами настил, принимавший удары машин, ритмично рокотавших в чреве судна. Солнце уже не резало глаза, скатывалось за горбину горизонта. Ветер сник, расслабились мускулы волн.
Андрей оглянулся. Берег позади растворился в сини. И море стало темным. А прямо по курсу оно было розовым, даже светлее неба, наливавшегося пунцовыми тонами. Высоко в поднебесье обозначились прежде неразличимые золотистые облака. Почему-то тоскливо защемило сердце Почему? Ведь он сам так настойчиво добивался осуществления своего желания. А почему добивался? Любовь к приключениям? Желание изменить привычный ход жизни? Или повидать неведомые края?.. Если и все это — то лишь в малой степени. Главное: его кровно коснулось то, что происходит там, в Испании. Он стискивал зубы от боли, когда видел на снимках залитые кровью лица детей и растерзанные тела женщин. Его душили слезы, когда он читал о Лине Одена. Он люто ненавидел свастику и знал, что ее щупальца рано или поздно протянутся и к его стране. Схватка неизбежна. И может быть, не тоской, а предчувствием этой — не на жизнь, а на смерть — схватки холодит сердце?..
Землю уже поглотила ночь. Блестками рассыпались далекие огни. Стало совсем темно, лишь светлым шлейфом стлался за кормой след.
Пароход отошел от берега, неся на борту название «Измир». На следующее утро с любого корабля, встретившегося в открытом море, можно было прочесть его новое имя — «Мартабан». Босфор и Дарданеллы он проходил под своим настоящим именем «Map-Кариб» и трехцветным испанским флагом. Ночью, когда открылись по курсу просторы Средиземного моря, начался аврал. Все вооружились кистями и ведрами с краской, за бортами над волной повисли на тросах люльки. И в рассветных лучах пароход преобразился: из черно-белого стал голубым, со второй трубой, синей, с желтой полосой и изрыгающей черные клубы дыма. Новой трубе Андрей сам удивился: как же ухитрились подключить ее к котлу? Испанцы посмеивались, подмигивали, цокали языками: отгадай, мол, камарадо «шеф». Лаптев забрался к трубе, посмотрел — и рассмеялся: сидит внутри цилиндра, изображающего трубу, матрос и жжет паклю, пропитанную мазутом. Сам как черт, только белки и зубы блестят, а в зубах — сигара.
Капитан вел судно не напрямик, а вдоль африканского побережья. Команда каждую минуту ждала появления вражеских кораблей. Но горизонт был чист, и лишь изредка проплывали встречным курсом «торгаши» или «пассажиры». Этот район Средиземного моря пересекало множество незримых шоссе — и кому было удивляться еще одной посудине, не спеша вспарывавшей форштевнем синюю волну?
Остались по северу Балеарские острова, по югу — город Алжир. У мыса Карамис, когда вышли на траверз порта Картахена, капитан резко, на девяносто градусов, повернул пароход. Теперь предстояло одолеть самый опасный участок. Из Москвы получили шифрованную радиограмму: на полпути к базе их встретят корабли военного флота республики. Сообщили пароль и отзыв для обмена при встрече.
Начало быстро темнеть. Лаптев приказал не зажигать огни. Машины работали на максимальных оборотах. Никто не спал: вглядывались в ночь. Шли часы. Приближался берег Испании. Республиканских кораблей не было. Андрей стоял в рубке рядом с капитаном. Небо уже начинало светлеть. Подрагивала палуба. От мерного покачивания клонило в сон. «Что ж, начало — счастливое, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить!»
