Божидар быстро поговорил с рабочими, они взяли Лусьяно за руки и за ноги. Но он уже пришел в себя, вырвался:
— No! No!
— Уведите! — приказал Артуро. — Пусть ждет. Захватим на обратном пути.
Люк был на краю заводского двора, у стены одного из корпусов. Ночная смена еще работала, и корпус гудел разнотонными шумами. Стекла окон закрашены синей краской. Поэтому все вырисовывалось призрачно. Но после темени подземелья Лаптеву показалось во дворе светлым-светло. Торопливо проходили люди. Резали слух громкие голоса.
Товарищи, встретившие их, подкатили к люку четырехколесную тележку. Бойцы свалили на нее снаряжение, прикрыли сверху куском брезента. Со стороны — рабочие везут какие-то заготовки.
Они обогнули заводской корпус, пересекли двор, поравнялись с приземистым зданием, увенчанным массивной квадратной трубой, наверно — котельной. Рабочий — тот, что шел впереди, — жестом приказал: «Остановитесь!» — и пошептался с Божидаром.
Серб перевел Андрею:
— Вон там, впереди, — главный склад готовой продукции. У ворот часовой.
— Снимешь — и встанешь вместо него.
— Момент! — радостно отозвался Радмилович: ему это дело было больше по душе, чем рыть землю в штольне.
В это мгновение заверещал пронзительный сигнал, и разом послышался многоголосый шум, захлопали железные двери.
«Накрыли? — охолодило Андрея. Но тут же сообразил: — Конец смены. Да, ровно три. Как летит время!»
Рабочие шли из корпусов к заводским воротам. Лаптев подождал, пока из котельной и ближнего корпуса выйдет основная масса людей. У ворот еще шумела толпа. Но дольше тянуть нельзя.
— Иди! — хлопнул он по плечу серба. — А ребятам скажи, чтобы они отвлекли внимание часового.
Божидар пошептался с рабочими. Они вышли из-под навеса котельной, скрывавшего всю группу, пересекли двор и, остановившись метрах в пятидесяти от металлических ворот, преграждавших спуск в подземелье, начали громко браниться, потом чиркнули спичками.
Часовой потребовал, чтобы они отошли, не нарушали светомаскировку. Рабочие крикнули что-то презрительное в ответ. Франкист клацнул затвором карабина, направился к ним.
Тем временем Божидар, обежав вокруг котельной, оказался за его спиной. Откуда только взялась кошачья сноровка в этом огромном теле? Бесшумными прыжками он преодолел немалое расстояние от котельной и обрушился на часового. Солдат рухнул без звука, только лязгнул приклад карабина о камень. Лаптев и остальные бойцы наблюдали за движениями темных фигур, как за кадрами немого кинофильма.
— Скорей! — Андрей ухватился за холодную ручку тележки.
Они подкатили ее к самым воротам. Божидар уже стоял около них с карабином в руках, расставив ноги. Он успел напялить шапку франкиста и опоясаться его ремнем с подсумками поверх брезентовой куртки.
Отключена сигнализация. Отперт замок. Осторожно, придерживая тяжелую створку ворот, бойцы открыли вход в склад. Подхватили рюкзаки с тележки и побежали вниз следом за своим командиром.
Теперь: вырыть минные колодцы, установить взрыватели, очень осторожно снять предохранители: малейшее неверное движение — и боек ударит по капсюлю, — подсоединить часовой механизм и дублирующий провод, соединенный с батареей, — эта батарея самопроизвольно замкнет сеть и пошлет импульс взрывателю через минуту после истечения времени, установленного на часах; и, наконец, в нескольких метрах на пути возможного подхода саперов противника поставить обычные противопехотные мины…
Лаптев работал, отрешенный от всего, что было далеко и близко за каменной кладкой этих стен. Руки превратились в рычаги автомата: движение ни на сантиметр длиннее, ни на сантиметр короче, ни на мгновение быстрее, ни медленнее, усилие ни на дину больше, ни меньше. Суше и жестче стала кожа ладоней и пальцев, взбухли от прилившей крови вены. Взмок лоб, и горячие струйки потекли по щекам, по ложбинкам морщин. Взмокла спина, и рубаха прилипла к лопаткам. Но он ничего этого не чувствовал. Только вторым каким-то слухом ловил звуки, доносившиеся оттуда, от входа в подземелье: не обнаружили ли наверху исчезновение часового, не наступило ли время смены караулов? Но к этому подсознательному чувству постоянной и многоликой тревоги примешивалось, усмиряя его и остужая разгоряченный лоб, чувство удовлетворения: что бы там ни случилось дальше, но дело уже сделано, задание выполнено, через два часа, в 5.45, — минута в минуту — завод взлетит на воздух, и предотвратить это уже не в силах никто…
Последнее: на определенном расстоянии от минных колодцев уложить взрывчатку. Она первой примет удар взрывной волны, сдетонирует, удесятерит силу взрыва — и передаст ее дальше, этим бесконечным, тянущимся далеко в глубь бетонных штолен штабелям оцинкованных ящиков с пистолетными, винтовочными и крупнокалиберными патронами. Да, товарищ Хаджи, да, команданте Ксанти, — этим патронам уже не стрелять ни в наших солдат, ни в курносых «ястребков», ни в толпы беженцев на дорогах. Под развалинами завода будут погребены тысячи смертей.
Все!
Он поднялся и, не стряхивая с рук землю, тяжело вытер лоб. Оглядел помещение, смутно освещенное пыльными лампами в сетках. Его бойцы тоже разогнулись, начали отряхивать одежду.
— ¡Arriba! ¡Mas rápido!14
Парни подхватили пустые рюкзаки, оружие и поспешили к выходу. У дверей все так же величественно стоял Божидар.
— Весело погуляли, девойки были? — осклабился он и хохотнул, будто действительно они были на вечеринке.
Налегке, без груза и тележки, они вдоль стен строений прокрались к люку колодца.
Но предстояло еще решить, как быть с Лусьяно. Рабочие и юноша подошли к группе. Артуро увидел: Лусьяно едва держится на ногах, хоть и крепится. Гнев Андрея поослаб. Вернувшись на тот берег, он все равно строго накажет студента: Лусьяно совершил тяжкий проступок. Но что же делать с ним сейчас? Обратный путь по трубе он не выдержит, даже если бы товарищи смогли его нести, а это исключено — они едва протиснутся сами. Рабочие, еще остававшиеся на заводе, предупреждены. Они уйдут вместе с диверсантами. Что же делать? Все же взять с собой? Он задохнется в подземелье отравленными газами. Если и выдержит, то все равно затормозит продвижение всего отряда. А теперь каждая минута — против них. Оставить здесь? Он не в силах вынести смертный приговор этому парню…
Лусьяно молча и выжидающе огромными глазами смотрел на него, будто читая его мрачные мысли.
— Они предлагают, — сказал Божидар, — провести этого щенка через заводскую проходную. В проходной каждого обыскивают и проверяют жетон. На жетоне лишь номер. Один из рабочих, которые уйдут в преисподнюю с нами, отдаст ему свой жетон. А эти двое решили идти с ним. Серб сплюнул:
