Молчаливый иезид как будто переродился. Он стал расторопнее и разговорчивее, массировал ноги Бушуева, дергал их и делился впечатлениями.
— Ай, молодец!.. Молодец!.. В первый раз — и так проехать. Многие отсюда возвращались назад… Ни за что не хотели ехать. Только храбрый человек может отважиться на это… Я много ездил по горам, а вот, как до середины этой тропинки доеду, всегда глаза закрываю и на лошадь ложусь… Более страшной дороги во всем свете нет…
— А что это за дорога? — спросил понемногу оправлявшийся Бушуев.
— Это дорога Мельк-Тауза, — тихо и с испуганным благоговением проговорил иезид. — Здесь недалеко его царство.
— Как называется дорога? — продолжал расспросы Бушуев.
— Мы называем ее Тропинкой Испытания, — ответил курд. — По ней может проехать только тот, кто достоин милости Мельк-Тауза. Ты достоин ее, и теперь все иезиды будут относиться к тебе с уважением. Это страшное испытание. Там, внизу, лежит очень много человеческих и лошадиных костей. Эти люди удостоились гнева Мельк-Тауза, но не милости его.
Бушуев был доволен, что у него хватило безумства переправиться по этой тропинке. Он не задумывался над тем, что обратно ему снова придется пройти через эти страшные испытания. Мысли его были устремлены вперед, туда, где находится это сокровенное царство Мельк-Тауза.
— Где оно?.. — спрашивал Бушуев у иезида.
— Вот здесь, близко!.. — и курд показывал рукой на зеленеющий перевал.
Бушуев поднялся и пошел в указанном направлении, внимательно присматриваясь к окружающему. Он шел по таким местам, куда не ступала нога европейца. От его зорких глаз не ускользнуло, что путь, по которому он медленно двигался, как будто когда-то очень давно был искуссно пронивеллирован и приспособлен для дороги, кто-то весьма удачно выбрал направление для него. Дорога капризно виляла среди неровной горной поверхности и шла от небольших подъемов к пологим скатам. Наткнувшись на камни, Бушуев заметил на них следы обработки.
Неожиданно мысль Бушуева вернулась к Тропинке Испытания. Когда он проезжал по ней, глаза его случайно остановились на скале с правой стороны. В его сознании от этого случайного взгляда возникло предположение, что над выемкой в скале трудился человек. Но состояние Бушуева в момент переезда было настолько подавленное, что он не мог задержаться на зрительных впечатлениях и обдумать их. Только теперь он остановился и глубоко задумался.
Должно быть, он идет по пути, ведущему к какому-то человеческому общежитию. В какие-то весьма отдаленные времена по этому пути поддерживалось большое движение. Но время, видимо, уничтожило человеческое общежитие и разрушило путь к нему. Бушуев обрадовался сделанному им заключению. Если мысли его верны, то его ждет впереди достойная награда. То препятствие, которое преодолел он, вне всякого сомнения, не по силам каждому, и едва ли кто отважится по втому пути проникнуть в царство Мельк- Тауза.
Радость Бушуева немного омрачилась словами шейха Юсуфа о каких-то пропастях и реках с отравленным воздухом, которые отгораживают царство Мельк-Тауза от всего мира. Но мысль не остановилась на этих воспоминаниях. Что значат эти пропасти и реки с ядовитым воздухом после перенесенного? Если он сумел проехать верхом чуть не по карнизу многоэтажного дома, то перебраться через пропасть и загадочные реки он сумеет всегда.
Оставшийся сзади курд нагнал Бушуева и привел лошадей. С чувством нежной благодарности погладил Бушуев дикого курдского коня, обладавшего способностью не только ходить и скакать, но еще и карабкаться по неприступным высотам.
Грунт был мягкий. Лошади шли быстро и весело. Они втягивали ноздрями свежий горный воздух, аромат трав и цветов и бодро ржали. Перевалив седловину, иезид остановился и указал рукой вдаль.
— Смотри, — проговорил он: — вон царство Мельк-Тау- за!
Бушуев приподнялся на стременах, но ничего не заметил. Пред ним вдали были горы, высокой стеной поднявшиеся между севером и югом. У склона обрывистых гор виднелась зеленая равнина. И больше ничего.
— А где же люди, которые живут в царстве Мельк-Тау- за?.. — спросил Бушуев.
— Они тоже там!.. — ответил иезид, и лицо его снова приняло благоговейное выражение.
Извиваясь по пологим склонам, дорога пошла вниз. Она была засыпана землей, густо поросла, но контуры ее были еще заметны. Когда-то она была широкой и удобной, но время сузило и сравняло ее с землей.
Бушуев нетерпеливо подгонял лошадь и теперь ехал рядом с курдом.
— Скажи, — спросил Бушуев иезида: — Что ты знаешь о народе, который жил здесь?
Иезид внимательно посмотрел по сторонам, подумал и ответил:
— Я ничего не знаю… Но слышал, что когда-то здесь жило избранное Мельк-Таузом племя. Мельк-Тауз охранял его, заботился о нем, и когда враги вздумали напасть на них, то Мельк-Тауз защитил свой народ. Он потряс горы и разрушил все дороги. Он оградил народ свой такими препятствиями, через которые не может пройти ни одно живое существо. Ты видел тот путь, по которому мы приехали сюда. Никто из нас не может проехать по нему больше трех раз — Мельк-Тауз не разрешает этого.
Бушуев подумал, что Мельк-Тауз слишком щедр, с него будет достаточно и одного разрешения. Во второй раз он уже не поедет, а в случае необходимости предпочтет спускаться с гор каким угодно путем, только не по этим жутким карнизам.
— Мы приехали!.. — неожиданно остановился иезид. — Дальше надо итти пешком.
— Почему нельзя подъехать ближе к царству Мельк-Тау- за?.. — задал вопрос Бушуев.
— Тут недалеко лежит та река, о которой говорил тебе шейх Юсуф. Я боюсь, как бы наши лошади не попали в нее
и не утонули.
Иезид расседлал лошадей, стреножил их и пустил пастись. Снятые седла он отнес к какому-то развалившемуся каменному строению и сложил в нем. Бушуев подошел к этому сооружению и стал рассматривать его. Камни были хорошо обтесаны. Разбившаяся при падении гранитная колонна была совершенной формы. Среди обломков Бушуев нашел мраморную доску, и когда перевернул ее, то увидел на ней надпись. Она была сделана значками, похожими на подковные гвозди. Они были различных размеров и находились в различных положениях. Около перпендикулярно стоящего гвоздя лежало в том или ином положении несколько маленьких гвоздиков. Различное положение гвоздей говорило о том, что они имели различное значение. Надпись на мраморной доске была хорошо выгравирована; видно было, что над ней работал художник.
Бушуев пожалел, что он не обладал необходимыми знаниями и не мог прочесть клинопись.
— Эта надпись сделана Мельк-Таузом!.. — прервал размышления Бушуева иезид.
