— Да разве кто знал свое будущее? Неинтересно.
— Может быть, так. Но хочется знать, что там, за пределом того продвижения, что нам отпущено. Рай вселенский или ад жестокий. Ибо сказал господь: истреблю с лица земли человеков, которых я сотворил… Не находите, что к этому идет?
— И вы в это верите? В такой мрак?
— Сомневаться человеку необходимо! Так учил Блаженный Августин, — лукаво усмехнулся учитель. — Однако согласитесь: сильно смахивает на то, что несут эти, которые за кордоном.
— Немцы?
— Вот именно! Только скорее фашисты… А Библия — умнейшая книга, первый учебник человечества. Вы в бога верите? Алексею в вопросе послышалась каверза.
— Верю, понятно. На службу хожу. Посты соблюдаю…
— Ах, если бы хождение на службы и соблюдение постов делали человека лучше! Бог, он ведь что? Он — символ. Главное, чтоб человек, оглядываясь на символ, стремился к совершенству.
Разговор заинтересовал Алексея, но некоторые повороты настораживали. Откровенность — хорошо. А если провокация? Не было же Паисия несколько дней. Как проверишь, что все эти дни он провел именно в Белой Веже?
— Вы, Паисий Петрович, несколько раз повторили «совершенство, совершенство». А где оно, совершенство?
— Абсолютного совершенства нет! И не будет никогда! Зато есть стремление к нему. Человечество все больше добреет, все больше умнеет…
— Доброты что-то не слишком много я видел, пока по дорогам скитался, — перебил Алексей. — Да и здесь…
— Так сразу все не могут стать добрыми. По нескольку капелек добра каждое поколение в огромном мире зла добавляет. Добро — это просто: когда человек может и дает что-то ближнему своему. Не вещи, нет! Душу, тепло свое.
— Можно подумать, зло само добровольно отдаст свои позиции.
— Ни в коем случае. Зло тоже стремится к совершенству. И оно — о, не сомневайтесь, — умеет захватывать и души, и тела. Средства, полагаю, известны: богатство, которое крепче стен отгораживает человека от других людей. Слава, которую незаслуженно свалили на голову недостойного. Власть — в руках жестокого… Да мало ли… Еще в Экклесиасте сказано: и обратился я и видел под солнцем, что не храбрым достается победа, не мудрым хлеб, и не у разумных богатство, и не искусным благорасположение…
— Хорошо. Так что же делать?
— Бороться! Я думаю, что порядочные люди каждого поколения должны объединяться, чтобы противостоять злу. Как можно больше добра! Ну а если зло сопротивляется этому — то добро нужно утверждать насилием!
Алексей почувствовал: вот оно, главное!
Он так занялся своими мыслями, что вполуха слышал продолжение фразы:
— …но насилием, порожденным как ответ на насилие. И даже в нем должна сохраняться идея добра: любящих меня — и я люблю…
Паисий замолчал и вопросительно посмотрел на Алексея.
Тот, очнувшись от своих раздумий, решил задать еще один вопрос:
— Крестоносцы тоже добро вроде делали… Насилием…
— Любящих меня — и я люблю, — снова не совсем ясной фразой ответил Паисий.
Это были слова пароля. Те самые, что сказал Астахов. Алексей тогда удивился их религиозному оттенку.
— …И ищущие меня — найдут меня, — неуверенно ответил он, еще подозревая, что здесь простое совпадение.
— Ключик проверять будем? — улыбнувшись, спросил Паисий.
Алексей стянул через голову веревочку с ключом и отдал Паисию. Тот вставил его в замок, который висел у него на сундучке, и повернул. Дужка, слабо щелкнув, отошла.
— Ну что же, прекрасно… — Учитель вернул ключ.
Беседовали они долго и не спеша.
Паисий подробно рассказал Алексею все, что знал о Барковском, о банде.
— Но как найти их пособников, — Паисий кивнул за потемневшее окно, в сторону болот, — не знаю.
— Хоть какой он, этот Барковский? Я ведь его ни разу и не видел, когда жил здесь. Внешность вы можете описать?
— Описывать словами? Бог мой, как я мог забыть. Надо было об этом вспомнить в городе, да что уж теперь… Хотите сами увидеть?
— Увидеть?
Алексей заинтересовался. Астахов просил по возможности узнать приметы бандитов. Правда, из-за сложности он считал это маловероятным. А тут…
— Да. Два года назад церковь нашу расписывали. Пан потребовал, чтоб его с детьми в лике святых изобразили. С тех пор тот угол во время служб пустует.
— Взглянуть бы на этого святого бандита? Церковь-то закрыта.
— Церковь закрыта. Ключ у священника, а он пропал.
— Может, взломать?
— Не стоит. Вдруг церковь заперта не случайно? Впрочем, можно посмотреть ночью.
— Ночью?.. Почему ночью?
— Днем несподручно. Привлечем внимание. На окнах там решетка, сами окна узкие. А вот на крыше листы железа отошли. Можно оттянуть и пролезть Вы — человек молодой, тренированный. Залезете — поможете мне…
— Зачем вам?
— Я покажу, где это.
— Вдвоем плохо. Вы, Паисий Петрович, лучше подстрахуйте на улице. Темнеет рано…
— Ладно, подумаем. А вы, поговаривают, зачастили в лес. Надеетесь там встретить кого-нибудь? Напрасно. Вряд ли они так открыто гулять станут. Я лично пока никого не видел. — Паисий внимательно посмотрел на Алексея. — Уж не дочка ли Филиппа тому причина?
Алексей не ответил
— Любовь, молодой человек, прекрасна. Но в прошлом году ее назвал своей невестой Чеслав Лех. Она отвергла его. И все же…
— Чеслав? Кто это? — удивленно спросил Алексей.
— Правая рука Барковского. Его цепной пес Любому готов перегрызть горло за хозяина. Да и за себя… А раз пан здесь но исключено, что и он при своем хозяине.
«ГОНЧАР» — «ДОНУ»
«…Абвер готовит массовую засылку на советскую территорию специально подготовленных агентов. Руководителям приграничных абверкоманд дано предписание о срочном создании перевалочных баз для заброски агентуры на нашу территорию. На первом этапе планируется осуществление переброски специальных эмиссаров, уполномоченных подготовить условия для приема засылаемых агентов — операция «Фауст».
Второй этап операции — «Вылет фазанов» — представляет собой массовую заброску агентуры абвера на территорию СССР. Забрасываемая агентура ориентирована на разжигание национальной розни в приграничной полосе, создание «пятой колонны», сбор политической и военной развединформации, а также организацию и осуществление террористических актов…»
16 октября 1939 года МИНСК
Сводка писалась легко. Астахов даже и не останавливался, формулируя фразы.
«…В городе Белостоке задержан переодетый в штатское платье бывший белопольский ротмистр Вельчинский М.К., намеревавшийся совершить переход через границу, временно установленную на участке Ломжа — Белосток. При проведении обыска у последнего в доме был обнаружен большой подземный тайник. В нем изъято: патронов — 300 тысяч, гранат — 1357 шт. и четыре ящика взрывателей к ним, пулеметов — 3 шт., 40-мм зенитная пушка с полным боекомплектом. Склад предназначался для действовавшей в окрестностях города Белостока и самом городе фашистской группы «ОЗОН», пытавшейся объединить реакционное подполье для вооруженного выступления против частей Красной Армии, надеясь на помощь немецких войск. Работа по ликвидации группы «ОЗОН» продолжается».
