Я устал от той инертности, которую проявляли при встрече со мной Фаллон и Халстеды — никто из них не был настолько откровенен, чтобы прямо сказать, зачем им нужен поднос. Мне было интересно, насколько неожиданными окажутся последствия, если я смешаю их между собой сегодня днем в два тридцать.
Я вернулся к Джеку Эджекомбу. Если мне и не удалось зажечь в нем огонь, то, по крайней мере, он начал светиться по краям, и борьба с ним теперь требовала меньшего напряжения сил. Я высек из него очередную искру энтузиазма, а затем отправил посмотреть на хозяйство свежим взглядом.
Остаток утра я провел в фотолаборатории. Я разрезал на части 35 мм пленку, которая уже высохла, и сделал контактные отпечатки, чтобы посмотреть, что у меня вышло. Это выглядело совсем неплохо, и большинство кадров оказались вполне приличными, так что я устроился за увеличителем и сделал серию отпечатков восемь на десять. Они получились не такими профессиональными, как те, что мне показывал Фаллон, но в сравнении с ними проигрывали совсем немного.
Я напечатал даже неудачные кадры, включая и те, которые были сделаны, когда электронная вспышка срабатывала неожиданно. Один из них оказался очень интересным — его даже стоило рассмотреть через увеличительное стекло. То, что я увидел, показалось мне весьма загадочным и вызвало сильное желание установить поднос и сделать еще несколько снимков, но до прибытия моих визитеров оставалось совсем немного времени.
Халстеды прибыли на пятнадцать минут раньше, продемонстрировав свое нетерпение. Халстед оказался мужчиной лет тридцати пяти, который производил впечатление человека, постоянно живущего на нервах. Полагаю, его можно было назвать красивым, если вам нравится ястребиный тип внешности; его скулы выдавались в стороны, а глаза скрывались глубоко в глазницах, так что он выглядел словно после недельного запоя. Движения его были быстрыми, а речь отрывистой, и я подумал, что он способен довольно скоро утомить своего компаньона, если тому придется провести с ним длительный отрезок времени. Но миссис Халстед, по-видимому, вполне с ним справлялась, и то мягкое сияние, которое она излучала, окружало пару ореолом спокойствия и компенсировало нервозность Халстеда. Возможно, это было нечто такое, над чем она долго работала.
Она представила мне своего мужа и после весьма короткого обмена официальными фразами наступила внезапная тишина. Халстед посмотрел на меня выжидательно и едва заметно вздрогнул.
— Поднос! — потребовал он тоном, несколько более повышенным, чем требовалось.
— Ах, да, — сказал я, ответив ему успокаивающим взглядом. — У меня есть при себе фотографии, которые могут показаться вам интересными.
Я передал их ему, заметив, что руки у него дрожат. Он быстро просмотрел снимки, а затем поднял на меня глаза и спросил резко:
— Это фотографии вашего подноса?
— Моего.
Он повернулся к своей жене.
— Это именно он — посмотри на виноградные листья. Точно такие же, как на мексиканском подносе. Нет никакого сомнения.
Она сказала задумчиво:
— Похоже, что они такие же.
— Не будь дурой, — огрызнулся он. — Они и есть такие же. Я изучал мексиканский поднос достаточно долго. Где наша фотография?
Миссис Халстед достала ее, и они занялись сравнением.
— Это не точная копия, — произнес Халстед. — Но очень похоже. Несомненно сделано той же рукой — обрати внимание на прожилки листьев.
— Мне кажется, ты прав.
— Несомненно, я прав, — сказал он уверенно и рывком повернул голову в мою сторону. — Моя жена сказала, что вы позволите мне осмотреть поднос.
Мне не нравились его манеры — он был слишком прямолинейным и грубым, и, возможно, мне не нравилось то, как он разговаривает со своей женой.
— Я сказал ей, что нет причин, которые могли бы этому воспрепятствовать. В то же время, я не вижу причин, по которым вам нужно его осмотреть. Не могли бы вы дать мне по данному поводу какие-нибудь объяснения?
Он не любил, когда ему противоречат или отказывают.
— Это сугубо профессиональный и научный вопрос, — сказал он, с трудом сдерживая раздражение. — Это составная часть исследований, которыми я сейчас занимаюсь; сомневаюсь, что вы сможете что-либо понять.
— А вы попробуйте, — сказал я мягко, возмущенный в глубине души его высокомерием и самомнением. — Я способен понимать слова из двух слогов — или даже из трех, если вы будете произносить их медленно.
Миссис Халстед решила вмешаться.
— Мы будем вам очень признательны, если получим возможность осмотреть поднос. Вы окажете нам большую услугу, мистер Уил.
Она не принесла извинений за плохие манеры своего мужа, но выполнила свою нивелирующую функцию, добавив масла официальной любезности.
Нас прервала Медж.
— К вам вчерашний джентльмен, мистер Уил.
Я улыбнулся Халстеду.
— Спасибо, миссис Эджекомб, проводите его сюда, хорошо?
Когда Фаллон вошел, Халстед конвульсивно дернулся. Он повернулся ко мне и спросил высоким голосом:
— Что он здесь делает?
— Профессор Фаллон находится здесь по моему приглашению, так же как и вы, — ответил я любезно.
Халстед вскочил на ноги.
— Я не останусь здесь, с этим человеком. Пойдем, Кэтрин.
— Подожди минутку, Поль. А как насчет подноса?
Это заставило Халстеда замереть на месте. Он посмотрел неуверенно на меня, затем на Фаллона.
— Я возмущен, — сказал он дрожащим голосом. — Я глубоко возмущен.
Фаллон был так же изумлен, увидев Халстеда, как и Халстед, увидев его. Он сказал, оставаясь стоять в дверном проеме:
— Думаете, я не возмущен? Однако я не рву на себе рубашку, как испорченный ребенок. Вы всегда были слишком импульсивны, Поль. — Он прошел в комнату. — Могу я спросить, что вы затеяли, Уил?
— Может быть, я собираюсь провести аукцион, — ответил я с готовностью.
— Хмм! Зря теряете время, у этой пары не найдется и двух центов, которые можно было бы друг о друга потереть.
Кэтрин Халстед сказала резко:
— Я всегда знала, что вы стоите своей репутации, профессор Фаллон. А то, что вы не можете купить, вы просто крадете.
Фаллон взвился.
— Черт возьми! Вы назвали меня вором, юная леди?
— Так точно, — ответила она спокойно. — Вы ведь завладели письмом Виверо, не так ли?
Фаллон продолжил очень тихо:
— Что вам известно про письмо Виверо?
— Я знаю, что оно было украдено у нас около двух лет назад — и мне известно, что теперь оно у вас. — Она посмотрела на меня. — Какой вывод вы бы сделали из этого, мистер Уил?
