Камынин говорил так горячо, так убежденно, что Николай невольно поддался его настрою и спросил почти заговорщически:
— А кто же это?
Камынин принял тон как вполне закономерный и наклонился вперед:
— Лилипут! Честное слово, лилипут.
У Грошева слегка перехватило дыхание. Мысли потекли стремительно и четко. Факты выстраивались в понятную линию будто по нивелиру. Однако в тот момент, когда ему неудержимо захотелось поделиться этими, как ему казалось, уже не подозрениями, а фактами, он решил, что лучше послушать Камынина. Может быть, и он подтвердит новую, теперь лежащую на поверхности версию. И Камынин ее подтвердил.
— Мне теперь ясно, как все делалось. Это лилипут вытаскивал трикотаж с базы. Он маленький, тоненький, он пролезет в вентиляционное отверстие. Как он туда поднимался и как спускался — не знаю. Лестницу я бы заметил.
— А почему вы решили, что эта женщина и лилипут связаны с кражами? — осторожно, словно проверяя себя, а заодно и Камынина, спросил Грошев.
— Как же тут не догадаться? Вы ведь этим делом занимаетесь. А я на подозрении. Как и все наши. И давайте лучше не терять времени. Сядем на машину, поедем в Н. и разыщем лилипута. Чует мое сердце — он тут главный закоперщик.
Грошева не оставляло ощущение, что он стоит на пороге разгадки дела, и он не колебался: рисковать в такой ситуации можно и должно.
— У вас есть его адрес?
— Ну, не думаю, чтобы в городе жило много лилипутов. Вам сразу укажут его адрес.
Да, Камынин не так прост. У него быстрый ум, и он умеет действовать смело и решительно.
Дежурной машины, как на грех, не оказалось.
Камынин вел «Волгу» мастерски — спокойно, даже будто лениво, но используя каждую благоприятную возможность. Он разгонял машину перед спуском, вовремя включал скорость у подъема, на обгон шел осторожно, но обгонял энергично. И молчал.
«Пожалуй, когда он вез Тютчину, о цветах он с ней не беседовал. Она и тут врет, — думал Грошев. — Странно и то, что она привязалась к нему на рынке, как будто заранее знала, что он едет в Москву. Да… Не все здесь понятно. Но лилипут… Лилипут — это интересно. Это, пожалуй, наиболее вероятно».
В Н. им без труда сообщили адрес лилипута. Он был пенсионером, владел домом на окраине и отличался довольно вредным и скандальным характером. В милиции знали Анатолия Лаврова хорошо… Побывал он и в вытрезвителе. О нем отзывались не столь плохо, сколь недоуменно.
Домик Лаврова стоял на углу, и, прежде чем войти в него, Грошев определил, что во двор ведут два входа — один с улицы, рядом с воротами, а второй — калитка — проделан в заборе по переулку. От нее вела тропка к водозаборной колонке. Дорога в ворота была наезженной.
Оба входа оказались запертыми. Грошев долго стучал, но ему никто не ответил.
— Придется наведаться позже, — сказал он оперативнику, приехавшему вместе с ними. — Проверьте связи Тютчиной, а я заеду еще в одно место.
В таксомоторном парке, словно Грошев подгадал, шло общее собрание. Шебалин, когда его вызвали, поднялся легко, шел уверенно: статный, красивый мужчина лет тридцати, как раз из таких, которым все удается. Они прошли в пустую контору. Только здесь Грошев показал свое удостоверение. На скулах Шебалина набухли желваки.
— Слушаю, — с ленцой проговорил он и откинулся на спинку стула. — Опять не того возил и совсем не туда?
— Вроде того… Бывало?
— Такси, чего не бывает.
— Вы знаете Николая Прохорова?
— Шофера из междугородки? Знаю. Он мне еще свитер доставал.
— Где же это он вам доставал?
— Да, собственно, не он, а я сам покупал. Он только на базе узнавал, куда их привезут. А я уж сам старался.
— Получалось?
— А как же! У нас все получается.
— Вы часто бываете в нашем городе?
— Да как сказать… Есть пассажиры — бываю, нет — в другое место еду.
Держался он доброжелательно, но чувствовалось, что дается, ему это нелегко, словно он ждет каких-то опасных вопросов. Впрочем, какой шофер при встрече с представителями следственных органов не ждет каверзы?
— Лаврова Анатолия не знаете?
— Это лилипутика? Кто ж его не знает: выпивоха порядочный и делец. Я его в ваш город не раз возил.
— И обратно он с вами возвращался?
— Бывало, что и обратно. Возьмет там вещички и едет.
— Но ведь это недешево. А он на пенсии — не разгуляешься.
— Не так уж дорого. Едет-то он не один. Он жадноватый — попутчиков дожидается. Тогда выходит дешево.
— Он всегда возвращается с вещичками?
— Не помню… По-моему, иногда было. Я и говорю — деляга. А у него там много знакомых на торговых базах, в магазинах… Я к этому не касался. Платит простой — я стою. Нет — уезжаю.
— Не знаете его знакомых?
— Откуда? Подвозил его как-то к галантерейной базе. Он говорил, будто у него там старый знакомый работает. Когда-то был заведующим магазином, а теперь на базе не то сторожем, не то еще кем-то.
Грошев едва подавил внезапно возникшую дрожь. Намек оказался слишком прозрачным, и, видимо, Шебалин заметил это.
— Потом в магазинах у него приятели. Всегда что-нибудь достанет дефицитное.
— Он надолго оставался в городе?
— Как когда… Но чтоб надолго — не помню. Приедет, через час-другой обратно чапает.
— А у вас знакомых в нашем городе много?
— Конечно! Я ж учился там, работал, а потом уж сюда переехал. Да и характер у меня веселый, без друзей не обхожусь…
Прямых улик против Шебалина у Грошева не было. Отвечал шофер сразу: продумал возможные вопросы и ответы заранее или в самом деле говорил правду. Грошев поблагодарил его, и они расстались.
К машине Камынина Николай возвращался медленно. А что, если Камынин все-таки связан с лилипутом? Что, если вся его жизнь, вся линия поведения всего лишь отлично, артистически разыгранное представление? Но улик, прямых улик у Николая не было и против Камынина. Однако разговаривать с Камыниным ему снова не хотелось.
Он сел в машину, откинулся на сиденье и достал папиросу. Камынин глядел на него. И этот испытующий взгляд стал тревожить Николая.
— Поедем пообедаем, — сказал Грошев, чтоб разрядить молчание. — Потом снова наведаемся к знакомым.
Камынин кивнул, завел мотор, а в это время из ворот таксомоторного парка лихо выскочила машина и, быстро набирая скорость, проскочила мимо. За рулем такси сидел Шебалин. Что-то сработало в сознании Николая, и он не попросил, а приказал Камынину:
— Держите за этой машиной.
Развернувшись, Камынин пустился вслед. Им повезло. У въезда на улицу, переходившую в Московское шоссе, Шебалина задержал светофор.
