К Лысому поехали в первую очередь, благо он жил неподалеку, в одном из новых домов на улице Горького. Поехали вдвоем — Саблин и Сербии, захватив с собой один из фотоснимков Андрея Востокова, — другой остался у Симонова, отправившегося на поиски Климовича. Безруков же, названный третьим в списке поименованных Сербиным лиц, как выяснилось по телефону, отдыхал где-то на черноморских курортах.
Дверь им открыл сам хозяин квартиры, может быть, и удивившийся, но сумевший сразу же скрыть удивление в радостном возгласе:
— Всегда рад вас видеть, Илья Сергеевич. Надеюсь, вы не с дурными вестями?
— А это мой коллега, капитан Саблин Юрий Александрович, — представил инспектор Сербия. — Если по костюму судить, вы не в добром здравии?
Одинцов был в черном шелковом халате, подбитом ватином и перевязанном толстым шнурком с кисточками. Высокий, худой, не старый еще. но уже постаревший человек.
— Чем обязан? — спросил Одинцов, усадив гостей.
— Не знаком ли вам этот человек? — Сербии протянул хозяину фотоснимок, на котором Востоков был снят, когда он прохаживался по улице.
Одинцов нагнулся над снимком, и Саблин увидел лысину у него на затылке. Небольшую, но круглую, как выбритая тонзура. Отсюда и прозвище, подумал он.
— Нет, не знаком, — отрицательно мотнул головой Одинцов, возвращая полковнику снимок. — Никогда не встречался с ним и, надеюсь, не встречусь.
— Не убежден. Вполне возможно, что этот человек обязательно заглянет к вам. Он привез в Москву диковинку, которая, быть может, заинтересует и вас. А сейчас ею заинтересовались мы.
— Сожалею, но помочь не могу. А что это за диковинка?
— Очень редкая икона четырнадцатого века «Спас нерукотворный», — вмешался Саблин.
— Рублев?
— Почта… Возможно, его учитель, Прохор из Городца.
— Значит, не просто редкость, а суперредкость. Кто-нибудь видел эту икону?
— Профессор иконописи духовной академии.
— И оценил, конечно. С такой иконой надо в Третьяковку идти. Или в Русский музей в Ленинграде.
— А она дорого стоит, эта диковинка? — спросил Саблин.
Ему очень хотелось, чтобы Лысый назвал ей цену, но тот почему-то увильнул от ответа. Только заметил неопределенно:
— Тряпичные фарцовщики икон не берут. Джинсы проще продать и купить. Рыночная цена известна. Десяткой больше, десяткой меньше — ни продавец, ни покупатель спорить не будут. Не разбогатеют и не разорятся. А для икон счет особый. Для коллекционеров-любителей он уже на сотни идет, а бывает, что и на тысячи, смотря какая диковинка. Только думаю, что она у вас краденая… Тогда продавец к знатоку не придет. Или рискнуть побоится, или способ найдет, чтобы ее за границу сплавить. Ну, а если ваш молодчик ко мне нагрянет, я все выясню: кто и что, куда и откуда.
Когда тема исчерпана и разговор иссякает, приходится прощаться с хозяином. Так и поступили гости, ничего не выудив у хитреца Лысого. Теперь их интересовал только Симонов, поехавший на встречу с Климовичем. Встретились ли они и опознал ли Климович Востокова? Оказывается, опознал. Но Востоков не показал икону Климовичу. Рассказал, но не показал. А тот, естественно, не захотел даже приблизительно оценить «кота в мешке».
— А кто вывел его на Климовича? — спросил Сербии.
— Какой-то дружок его, а кто именно, не сказал.
Саблин слушал в раздумье. Молчал и Сербии. Долго молчал, что-то обдумывая. А потом вдруг заговорил:
— Востокова-то мы найдем. Проверим гостиницы, поспрошаем в ресторанах: где-нибудь он же обедает. Но вот что меня беспокоит. Почему он не показал икону Климовичу? Может быть, потому, что выход был пробный: искал покупателя побогаче? Допустим. Однако можно предположить и другое. Кто-то вывел его на первого же покупателя только потому, чтобы узнали и заинтересовались тем, что в Москве «плавает» редкостная древнерусская икона. Правда, мы сами пустили этот слушок через Лысого. И я сделал это сознательно потому, что все еще не верю ему. Затаился мужик в ожидании крупной аферы. Тройная игра: нам информация, а ему комиссионные с продавца и покупателя. Проиграют только последние, а у него чистый выигрыш. Продавца посадят, зарубежного купца-антиквара вышлют, а икона у нас останется, где ей и положено быть. Ну а его комиссионных никто не взыщет. Поди докажи — свидетелей не было, а деньги уже в сберкассе лежат. Значит, товарищи, так: со всей троицы глаз не спускать…
Востоков обогнал Саблина на двое суток.
Остановился он в «Киевской» в двух шагах от вокзала. На отдельный номер рассчитывал твердо: старый приятель-портье обещал, что не подведет. И не подвел, получив четвертную за услугу. Сговорились, правда, и о другом. Востоков просил свести его с кем-нибудь понадежнее из спекулянтов-фарцовщиков, «специализирующихся» на антиквариате. И это было обещано. Так Востоков в тот же день еще ближе подошел к предпринятой им афере.
Ей предшествовал всеисчерпывающий деловой разговор за обедом. Угощал Востоков. Кабинетно. Не прижимисто, но и без купеческого размаха. К разговору приступили, как только вышел получивший заказ официант.
— Для твоей иконы годится просто коллекционер или нужен собиратель редкостей? — спросил портье.
— Кто лучше разбирается и больше заплатит.
— Потребуется экспертиза. А это гласность. Рискнешь?
— Один профессор духовной академии оценил ее как сокровище. Так называли ее и в нашей семье. Но мачеха, религиозная баба с придурью, почему-то скрывала икону от нас. Сейчас мы с сестрой ее обнаружили. Словом, древняя фамильная легенда. Долго рассказывать, да тебе и неинтересно. Требуется, в общем, знаток иконописи.
— Есть и такие, Андрей. Назвать не могу, но знаю, что есть И с деньгами Есть такие, кто за Рублева, например, целый капитал выложит. Но есть-то есть, да не про мою честь. В знатоках не хожу, и клиентура у меня преимущественно «нательная». Джинсы, дубленки, меха. Если бы ты мне сейчас норковое манто предложил, я бы в два счета нашел покупателя. С любой надбавкой. А в твоем деле, по-моему, надо бы так. пробный выход устроить Выйти на купца запросто, без товара. Но информацию о нем точную выложить, как объявление в «Вечерке». А он твое «объявленьице» как верный слушок продаст.
— Нельзя мне долго ждать, корешок Седмицу еще смогу, как бывало отец мой говаривал, а больше не вытяну.
— А я тебе больничный лист устрою. Скажем, сердечный приступ. Сойдет?
Официант уже накрывал на стол, а Востоков еще не дал ответа Подождал, когда официант снова исчез.
— Рискнем, пожалуй.
— А на Климовича я тебя все-таки выведу. Тут даже пробный визит тебе не повредит.
