Орвин и прибавил шагу, — знаешь, мне не хотелось бы его убивать. Лес и его обитатели нам этого не простят. Так что про оружие можно забыть. Придется пойти к нему и поговорить. Надеюсь, мы сможем убедить этого оборотня отдать нам Лиззи.
— Что-то мне подсказывает, что не с оборотнем нам придется договариваться, — мрачно проговорил Фелиссандр, — а с моим ублюдочным отцом. Что-то у него очень личное к этой девчонке. А бросить ее в его руках я не могу. Он с самого начала планировал избавиться от нее. И теперь, когда он знает, что это даже не Альзиенна, отец и глазом не моргнет — просто испепелит ее и все.
— Как хорошо ты его знаешь, — вздохнул Орвин, — может это к лучшему? Сможешь подсказать как на Сандира можно надавить? Есть у него какие-нибудь болевые точки?
— Есть, — кивнул Фелиссандр, — но их лучше не трогать, потому что тогда он вообще слетает с грани реальности и творит тьма ведает что. Хитростью его не проведешь, он и сам хитрит лучше любого в этом мире. Угрожать бесполезно — за ним король и его войско.
— И что ты предлагаешь?
Фелиссандр немного помолчал. Затем остановился. Лицо его неожиданно оказалось облито ласковым солнечным светом, но он даже не заметил этого.
— На войне как на войне, — неожиданно ожесточенно проговорил Фелиссандр, — придется ее как-нибудь вызволить. Хорошо, если удастся выкрасть по-тихому.
— А если не удастся?
Фелиссандр выразительно сжал кулаки.
— Я и сам феникс, — сказал он хриплым голосом, — и уже давно хожу без артефакта равновесия, сила переполняет меня. Если будет нужно — буду сражаться.
— С собственным отцом? — Недоверчиво проговорил Орвин и, не дожидаясь ответа, похлопал того по плечу. — Как видно сильно тебя зацепила за сердце эта женщина, если ради нее ты готов убить своего отца.
— Не в этом дело, — поморщился Фелиссандр, — конечно, Лиззи она … ну … интересная, но дело-то в другом.
— Вот как? — Скептически протянул Орвин, всем видом выражая недоверие.
Феникс яростно встряхнул головой.
— Дело в том, что мой отец также пытается убить и меня. — С трудом выговорил он, нервными движениями сжимая и разжимая кулаки. — Я знаю. Он пытался. И будет пытаться снова. Да вы ведь читали наши расследования, милорд, там ясно выходит, что отец пытается избавиться от нас обоих — от меня и Рифанта.
— Двух верных королю боевых фениксов, — пробормотал Орвин и покачал головой, — это я еще могу понять. Но чего он привязался к этой несчастной знахарице, если она даже не Альзиенна? Она же вообще никто, так, песок у подножия горы. Почему Сандир так упорно гоняется за нею? Что в ней такого есть, чем она может быть опасна для него?
— Я и сам хотел бы это понять, — мрачно ответил ему Фелиссандр.
В стороне от лагеря, в неглубоком, заросшем кустами распадке, стоял одинокий шатер. Он был битком набит людьми, которые сидели вокруг вытянутого стола и слушали первого советника короля.
— Как я уже говорил, ситуация становится все более мрачной и неприглядной, — без предисловия начал Сандир, — наш король, наш великосветлый милорд, здорово беспокоит меня. Его поступки свидетельствуют о том, что им движут чувства. Притом он настолько глубоко переживает за младшего принца, что позволяет себе нечто странное. Хорошо, что мне удалось отговорить его от идеи оцепить Хмурый Лес войсками, вместо этого изобразив развлекательную поездку. И то сказать — какая же она при этом развлекательная, если король с самым угрюмым видом сидит в своем шатре, на окраине лагеря, и носа не кажет к гостям? Мне уже задают неудобные вопросы, мол, не болен ли он. А пару часов назад я и вовсе видел его бродящим по Восточному тракту вдоль Леса. Представляю как это зрелище изумило тех крестьян, что проезжали мимо! Один, без охраны, с блуждающим взглядом, он даже попытался проникнуть в Лес. К счастью, тот просто замедлил его движение, не позволяя пройти вглубь, безо всякого вреда здоровью. Итак, нам что-то следует решить. Потому что теперь только от нас зависит что произойдет дальше, — Сандир обвел взглядом мрачнеющих командиров, — от нас зависит — не станет ли наш король посмешищем, не угробит ли себя, не свихнется ли от переживаний за последнего брата. Я боюсь последнее уже отчетливо проглядывается — крепость ума нашего великого милорда если не пошатнулась, то здорово ослабла. Еще чуть-чуть и он начнет принимать опасные для нас всех решения.
Он замолчал и снова обвел присутствующих взглядом, наслаждаясь произведенным эффектом. Командиры, хоть и пытались это скрыть, явно пребывали в смятении.
— Словом, я предлагаю взять ход этой операции в свои руки. Надеюсь, все с этим согласны?
Разумеется, никто из командиров даже и не помыслил возражать первому советнику короля. Сандир удовлетворенно кивнул.
— Я беру на себя труд уберечь нашего короля от чрезмерных переживаний. Не стоит усугублять его состояние и подрывать здоровье. Само собой, мы будем отчитываться перед ним о сделанном, но…
Сандир нарочно выдержал паузу, чтобы внимание присутствующих сделалось еще более напряженным.
— Но принимать решения и руководить вашими действиями теперь буду я. Надеюсь, мне не нужно давать вам еще какие-то убедительные доводы в пользу этого. Как и прежде вы сохраняете верность королю. Однако при этом помните, — он слегка склонился и хищно прищурился, — помните, что в первую очередь наша задача — сберечь родное королевство. И если наш великий милорд начнет принимать абсурдные, противоречивые или прямо опасные для нашего государства решения, то следует слушать не его, а меня.
Для пущей убедительности Сандир стукнул себя кулаком по груди и горделиво выпрямил спину.
— Я — разум нашего бедного, измученного страданиями короля. Все, что я делаю — я делаю для его блага. И потому принимаю такие решения, которые позволят спасти и наше королевство, и короля от самого себя.
Командиры пытливо смотрели на него, пытаясь понять кого же они все-таки должны слушаться.
— А если король, допустим, отдаст приказ, который будет противоречить вашим указаниям, кого же нам слушать в таком случае, господин советник? — Осмелился подать голос один из них. Сандир слегка усмехнулся.
— Меня. — Веско произнес он. — Потому что я не терял четырех братьев в течение двух месяцев.
Тут всем стало совершенно ясно, что это вынужденная необходимость.
— В таком случае, предлагаю всем согласиться с этим, — говоривший командир слегка приподнялся и оглядел остальных, — господин дело говорит. Наш король, как известно, импульсивен и нередко впадает в ярость, что плохо сказывается на его решениях.
— Верно, — подхватил Сандир, — а сейчас, когда
