— Костиком звать, а хвамилия моё Антоню…
Но закончить ему не дали. Он свою роль статиста должен будет сыграть чуть позже.
Внимание зала не должно сосредотачиваться на второстепенных персонажах "Записок о галльской войне".
Замысел постановщика был иной. Оказалось, что Даниле не чужда театральная поза и жест. Он резко перебил Константина и возопил, всколыхнулся, указывая пальцем на его плешивую макушку.
— Вот эта нелюдь, этот мерзавец и последний подлец…
Он сделал длительную паузу, во время которой остальные должны, просто обязаны были убедиться, что все сказанное было чистой правдой.
Все посмотрели на рыхлую жалкую фигуру всхлипывающего Говнюка и согласно закивали головами. Лучше всех, одновременно и с хорошей амплитудой кивала группа дисциплинированных и живущих своей компанией вологодцев.
Оратор, насладившись произведенным эффектом, не опуская указующий перст, продолжал.
— Это существо, этот недоразвитый упырь, мог нанести всем нам непоправимый вред. Лишить работы и дальнейших перспектив к безбедному счастливому существованию. Всех ждала мучительная голодная смерть…
Среди разбуженных пронесся ропот возмущенного негодования. Сзади раздались выкрики "Долой!" и "Да здравствует…" Белокаменный реакцию зала прочувствовал правильно и решил двигаться дальше.
— У нас с ментами существуют негласные, серьезные договоренности. Я им плачу большие деньги только за то, чтобы они вас просто не замечали и по разным пустякам не дергали. Но и у них было условие — никаких наркотиков и наркоманов только в этом случае взаимовыгодное процветание будет крепнуть и процветать. Я вас всех лично предупреждал о запрете на любые виды наркотиков. Если вот он, — он с возмущением ткнул в сторону сидящего на полу наркомана. — …Так любит эту дрянь и стал зависимым от нее настолько, что не обращает внимания на предупреждения… Не обращает внимания на стоны оставшихся дома, наших с вами, голодных матерей, детей и стариков. Ну, что ж? Он получит своей любимой отравы сполна.
Каждый видел, насколько тяжело давались оратору такие грубые слова, от которых так кружиться голова.
Данила осмотрел притихшие ряды слушателей, после чего ткнул пальцем в сторону Рысака:
— Ты ему поможешь избавиться от извечной тяги к дури…
— У тебя для этого свои доктора есть, я вор и мне не пристало о всякую мразь, марать руки, — отказался от такой чести Рысак.
Ничего не говоря, и никак не реагируя на отказ Белокаменный недоверчиво покачал головой.
Повернулся и направился к выходу, по пути промокая носовым платком глаза, от предательски выступивших слез жалости. Взявшись за ручку двери, тем же носовым платком, самодержец дал отмашку своему псу приступать к экзекуции и с вздохом искреннего, человеческого сочувствия по поводу скорой утраты заблудшего, вышел из помещения.
* * *
Микробу дважды повторять не надо было. Он что-то скомандовал своим кровавым подручным и они, прижав беднягу к полу, удерживали его до тех пор, пока один из них с кликухой — Егоза делал Говнюку инъекцию из невесть откуда взявшегося полного и даже какого-то нарядного шприца. Обреченный не сопротивлялся.
Даже если бы на его тщедушном теле, кровавые обезумевшего от безнаказанности палачи, стали отрабатывать приемы штыковой атаки, он вряд ли бы смог оказать сопротивление, т. к. все последние минуты он не сводил глаз с уже давно замеченного шприца, а сейчас только и мечтал о том, чтобы его поскорее укололи.
Через пару мгновений увидев, как у провинившегося стали закатываться глаза, его отпустили.
Еще через какое-то время изо рта, носа, казалось ушей, хлынула пузырящаяся кровавая пена. Началась агония и сопровождающая такие события предсмертные судороги.
Народ безмолвствовал.
Казалось, было слышно, как лопаются пузыри от кровавых ошметков покрывающих пол.
Один из шестерок убежал с места экзекуции. Казалось, нервы не выдержали этого жуткого зрелища. Однако он тут же вернулся, но уже в сопровождения хозяина. Данила издали внимательно осмотрел труп.
Микроб, не боясь испачкаться в крови, по сути дела только что умерщвленной им жертвы, услужливо по команде босса перевернул покойника.
— Смерть наступила от передозировки грязного ширева, — констатировал смотрящий.
Потом дал команду убрать труп. Когда его завернули в полиэтиленовую пленку и унесли. Речь была продолжена.
— Труп, будет выброшен в районе старых помоек. Через неделю, другую его найдут, и он будет похоронен за счет гостеприимного ментовского народа.
Еще до произнесения этих простых и проникновенных слов Рысак обратил внимание на то, что во время проведения экзекуции и введения смертельной инъекции один из служителей Данилы снимал это все на маленькую видеокамеру.
Видно именно в этом заключался секрет особенной, собачьей преданности Даниле многих его шестерок. Судя по всему таких сюжетов у поклонника жесткой любительской видеосъемки было вполне достаточно, чтобы чувствовать себя уверенным и спокойным даже стоя к ним спиной. Поводок крепкий и надежный. Наиболее верные псы это те, кто повязан кровью.
ГЛАВА 17 Коронация РЫСАКА
Коронация Рысака в законники проходила без излишней помпы. Но с соблюдением всех необходимых, в таких случаях ритуалов.
Пришлось, правда, на трое суток покинуть зону. Для этого пришлось лечь в лагерную больницу. Лепила, то есть врач, был из своих же заключенных, но уже расконвоированный. Он и придумал достойный диагноз. Обследования этой тропической лихорадки, необходимо было провести за территорией зоны.
Через неделю все медицинские и вертухайские формальности были решены. Для этапирования Рысака в больницу, прибыл специальный конвой.
В одном из прибывших конвоиров с трудом, но можно было узнать крупного феэсбешного начальника Ивана Петровича (по крайней мере, именно так, его называли другие).
Гебешник очень колоритно смотрелся в погонах старшего прапорщика конвойной службы. Подобострастно выполняя поручения начальника прибывшего конвоя молоденького лейтенанта, было видно, как он с удовольствием старого служаки, пытается четко и быстро выполнить приказ вышестоящего начальника.
Берегли Колю Рысака, об этом говорил лишь один факт. За все время пребывания в зоне, его лишь один раз выдернули в оперчасть. Там прямо в коридоре перед дверью кума пожилой конвоир назвав ничего не значащие слова, служившие паролем, указал ему связного, через которого можно было подать сигнал тревоги или передать просьбу.
