Кожа его приобрела бледно-желтый оттенок старинной слоновой кости, он был так слаб, что, поднявшись на палубу, остановился передохнуть.
— Добро пожаловать на борт, мистер Типпу, — окликнул его с юта Манго. — Раз уж ваши береговые каникулы закончились, буду признателен, если вы немедленно возьмете на себя управление кораблем.
Через двенадцать дней, пробившись сквозь переменчивые ветра, Манго Сент-Джон направил подзорную трубу на широкий зев бухты Фолс-Бей. Справа над ним нависал черный изогнутый пик утеса Хэнгклип, похожий со стороны моря на спинной плавник акулы, по другую сторону залива выдавалась в море южная оконечность африканского континента — мыс Пойнт со знаменитым маяком, высоко взметнувшимся над обрывистыми мокрыми утесами.
Стоял чудесный капский летний день. Легкий ветерок покрывал поверхность ярко-синего моря темными пятнами ряби, в других местах море блестело, как атлас. Повсюду суетились морские птицы, их крылья белели на. солнце, как снежные хлопья. Они сбивались в огромные стаи, тянувшиеся до горизонта.
Легкий бриз едва подгонял корабль, иногда он на несколько минут застывал неподвижно. «Гурону» потребовалось полдня, чтобы обогнуть мыс и лечь на курс вест-норд-вест и один румб норд, курс через Атлантику, через экватор, который приведет их прямиком на рейд порта Чарльстон.
Когда они легли на новый курс, у Манго Сент-Джона появилось немного свободного времени, и он осмотрел корабли, находившиеся в пределах видимости. Их было девять, нет, десять, далеко в море появился еще один корабль, над горизонтом едва показались его марсели. Почти все они были небольшими рыболовецкими судами. Маленькая флотилия только что вышла из залива Хаут-Бей и Столовой бухты и находилась между «Гуроном» и берегом. Над нею кружили стаи морских птиц. Суда с голыми мачтами или под рабочими парусами с натугой тащили сети и переметы. Только самый дальний корабль шел под марселем. Корпус его еще скрывался за горизонтом, но Манго взглядом моряка понял, что этот корабль крупнее остальных судов рыболовецкого флота.
— Вам бы такой корабль! — воскликнул Типпу и тронул Манго за рукав.
Манго направил подзорную трубу в сторону берега и удовлетворенно хмыкнул. Из-за мыса, преграждавшего вход в Столовую бухту, выходил корабль Ост-Индской компании с прямой парусной оснасткой.
Он являл собой зрелище не менее роскошное, чем сам «Гурон». Паруса громоздились до небес, краска сверкала на солнце снежной белизной и краснотой бургундского вина. Два судна, идущие встречными курсами, прошли мимо друг друга на расстоянии двух кабельтовых, капитаны с профессиональным интересом оценивающе оглядели друг друга в подзорную трубу и обменялись положенными приветствиями.
Робин тоже стояла у планшира «Гурона» и вглядывалась в берег. Приближение прекрасного корабля ничуть ее не заинтересовало, она не могла отвести глаз от горы с плоской вершиной. Земля была так близка, только оттуда она могла надеяться получить помощь. Там были друзья — британский губернатор. Капская эскадра. Если бы они знали, что она — пленница на борту невольничьего корабля!
Ход ее мыслей внезапно прервался. Странно — в ней развилась необычная восприимчивость, она замечала малейшее движение Манго Сент-Джона, любое изменение его настроения. Он повернулся спиной к исчезавшему за кормой кораблю Ост-Индской компании и напряженно вгляделся в горизонт за левым бортом «Гурона». Лицо стало сосредоточенным, тело налилось скрытой энергией, пальцы сжали подзорную трубу так, что костяшки побелели.
Робин проследила за его взглядом и впервые заметила над горизонтом тонкую белую черточку. Она не исчезала, как белые гребешки волн, а висела неподвижно, хорошо заметная на ярком солнце. На глазах у Робин форма ее слегка изменилась, и она на миг засомневалась, показалось ли ей это, или впрямь позади «Гурона» появилась и медленно протянулась по ветру темная неверная ниточка?
— Мистер Типпу, что вы думаете об этом парусе? — В голосе Манго Сент-Джона она услышала озабоченность и тревогу, и сердце отчаянно заколотилось в надежде, замирая в то же время от страха перед возмездием за предательство.
Для Клинтона Кодрингтона эта отчаянная гонка вдоль восточного побережья Южной Африки обернулась долгими днями и бессонными ночами, когда напряжение не отпускало ни на минуту, когда надежда и отчаяние поочередно овладевали его душой. Каждая малейшая перемена направления ветра то пугала, то воодушевляла его: ведь она могла ускорить или замедлить бег стройного клипера. Штиль окрылял Клинтона, а когда задул устойчивый юго-восточный ветер, он совсем пал духом.
В последние дни капитана начала терзать еще одна тревога. В долгой тысячекилометровой гонке на юг он чересчур расточительно сжигал уголь. На палубу поднялся механик, невысокий рыжеволосый шотландец. Смазочное масло и угольная пыль так въелись в его кожу, что казалось, будто он страдает ужасной неизлечимой болезнью.
— Кочегары уже скребут лопатами по дну бункеров, — с мрачным наслаждением сообщил он Клинтону. — Я предупреждал вас, сэр, что если мы будем…
— Если нужно, сожгите судовую мебель, — рявкнул на него Клинтон. — Можете начать с моей койки, она мне не понадобится.
Механик хотел что-то возразить, но Кодрингтон перебил:
— Меня не волнует, как вы этого добьетесь, мистер Макдональд, но я хочу, чтобы в пути до мыса Пойнт в котлах поддерживалось максимальное давление и чтобы при начале боевых действий вы снова дали полный пар.
На следующую день, через несколько минут после полуночи, они поравнялись с маяком на мысе Пойнт. Капитан склонился к переговорной трубе, и голос его от усталости и облегчения звучал хрипло.
— Мистер Макдональд, можете притушить огонь, но топка должна быть разогретой и готовой к запуску. Когда я снова запрошу пар, вы должны дать его немедленно.
— Вы, конечно, зайдете в Столовую бухту, чтобы наполнить бункера, да, сэр?
— Я вам сообщу, — пообещал ему Клинтон, захлопнул крышку переговорной трубы и выпрямился.
Впереди, всего в нескольких часах хода, лежала Капская военно-морская база. К утру он мог бы зайти туда и пополнить запасы угля, воды и свежих овощей. Однако Клинтон знал, что стоит ему бросить якорь в Столовой бухте, как через несколько минут на корабль явится адмирал Кемп или кто-нибудь из его представителей, и срок свободного патрулирования закончится. Он вернется к положению капитана самого низшего ранга, чьи недавние действия во многом требуют объяснений.
Чем ближе подходил капитан к Адмиралтейству, тем громче звучали у него в ушах предостережения сэра Джона Баннермана и тем меньше он питал иллюзий относительно своего нынешнего положения. Радостное волнение, с которым он совершал набеги на арабские невольничьи загоны и захватывал в открытом море дхоу с грузом рабов, давно улеглось. Клинтон понимал, что стоит ему зайти в Столовую бухту, и он не сможет вырваться из нее много недель или даже месяцев. Его ближайшим планам может повредить, даже если его просто заметят и опознают с берега, так как в этом случае адмирал немедленно пошлет шлюпку с приказом предстать перед лицом правосудия и понести наказание.
