Может, нужно навсегда бросить охоту? Бросить?.. Я поднял гусей над головой и снова крикнул, как победитель. И в этом была вся горькая правда моего существа—оно, существо, вместило и Бетховена и наследственный дар моих предков—охотничий инстинкт. Исчезли смятение и хаос—осталась сложная и удивительная гармония в моей переполненной жизнью душе.
Вдали загудел мотор, его звук нарастал, и скоро показалась лодка. За рулем сидел Димка. Он приткнулся возле меня и, увидев гусей, воскликнул:
— Да ты процветаешь!
— Твоими молитвами.
— Прости, старина,— устало сказал он.— Я ведь знал, что с тобой ничего не случится.
— Это почему?
— Кому суждено быть повешенным, тот не утонет,— ответил он. Вид у него был какой-то замызганный и утомленный.
— Где это ты так увозился?—спросил я.— Можно подумать, что ты всю ночь пахал.
— Ты мудр, как змей. Только не пахал, а на бульдозере работал.
Видя мое недоверие, он пояснил:
— Вода размывала дамбу. А за ней—неубранный рис. Вот народ и подсобрался... А тут, как на грех, бульдозерист закеросинил. Пришлось помочь...
— Без тебя там не справились бы! Он помолчал, потом сказал:
— Со мной — тоже... не справились.
— Залило, что ли?
— Начисто. Да хоть бы и отстояли дамбу.— Димка вылез из лодки и подцепил ногой шапку снега.—Попробуй возьми рис сейчас.
Я промолчал, а он, оглядевшись, промолвил;
— Можно намыливать лыжи, это уже до весны. Через полчаса мы свернули свой лагерь и уплыли в Милую Девицу. В доме Брагина, готовясь в обратный путь, утрясли вещи. Дуся схлопотала нам завтрак и, подавая на стол, сказала:
— Приезжайте к нам в ноябре.
— На санках кататься?— усмехнулся Димка.
— Нет. Ныне, наверно, опять много лис на полях будет.
— Откуда ж они возьмутся?
— А не знаю. Но только когда снегу много, они завсегда у нас появляются. Наши мужики за ними гоняются, да все без толку.
Разбуженный разговором, вошел в кухню заспанный Брагин.
— Вернулись...
— Послушай, Серега, как ты на лис охотишься?— спросил заинтересованный Димка.
— А так...—Брагин почесал широкую грудь.—С петухом...
— Как с петухом?!
— Ну сделаешь для него клетку, за лапу привяжешь веревку, ночью поставишь в подходящем месте и шуруешь за мотузок. Дернешь—петух забормочет со зла, тут его рыжая услышит и прибежит.
— И много к тебе так наприбегало?
— Да что-то не торопятся.
— В следующий раз я тебя самого к курам приставлю,—пообещала ему Евдокия.—Искалечил такого петуха.
— Вот крику-то на деревне будет,—осклабился Брагин.
— Серега, а что если...— задумчиво повертел вилку Димка.
Я посмотрел на своих приятелей и понял, что предстоящая поездка в тайгу отменяется.
3
Моргунов и Брагин не были первыми, кто применил магнитофон на охоте. Из зарубежной литературы мы совершенно неожиданно узнали, что канадские охотники уже используют эту технику, и именно в охоте на лис. В короткой заметке говорилось, что они записывают на ленту крик раненого зайца.
Лишение приоритета не обескуражило Димку, а даже, как мне показалось, добавило энтузиазма. У него оставался еще месяц отпуска, и мы принялись деятельно готовиться к новой для нас охоте. Прежде всего мы перечитали все, что было написано о лисах, и, не добыв еще ни одной, стали крупными теоретиками в этой области. Мы дали убедительное научное толкование зимнему появлению лис на полях Милой Девицы. Не вызывало сомнения, что подмеченная Дусей связь между большим снегом и лисами имеет решающее значение. В лесах снег лежал толстым равномерным покровом и лишал рыжих кумушек возможности добывать пищу, а на рисовых полях он сдувался ветром, там в изобилии водились мыши, пропитание для лис было обеспечено—и они перебирались на новые квартиры.
Второй нашей заботой было изыскание вида звуковой приманки. Опыт канадцев мы отвергли по двум причинам: во-первых, насколько нам было известно, в приханкайских перелесках зайцы встречаются чрезвычайно редко, а следовательно, они не могли быть популярным лисьим блюдом; не каждая лиса знала зайца, но даже если бы это было не так, достать в короткие сроки живого косого представлялось нам невозможным.
Сомнительной и бесперспективной казалась нам и затея с петухом и прочей домашней живностью. Слабо верилось, что современная лиса поверит в бездомного, бродячего петуха. Это надо было проверить.
Главную ставку мы делали на писк мыши, подражая которому, умельцы дурачат лис. Во всяком случае, так писалось во всей нашей охотничьей литературе. Существовали, конечно, и другие способы охоты, но они нас не интересовали. Охота с подхода, с магнитофоном за плечами—вот цель, которую мы поставили.
Немаловажной деталью в нашем предприятии оказалась и зимняя экипировка. Требовались бесшумные лыжи, мягкие рукавицы, белый маскировочный костюм. Единственное, что у нас было,— это камусные лыжи, оставшиеся еще со времен походов в тайгу. Я достал их из кладовки, и мы с Димкой долго вздыхали над ними, вспоминая былое.
— Конец... Измельчали...—бормотал он.—На мышей перешли.
Если лыжи, сделанные нам когда-то удэгейцами, были еще пригодны, то масхалаты требовали замены. Сначала мы думали, что пошить их в наш насыщенный сервисом век плевое дело. Но нежданно-негаданно ни одно ателье города не взялось шить маскировочные балахоны. Безделица превратилась в проблему.
Как всякие уважающие себя хозяйки, наши жены имели швейные машинки, но весьма смутно представляли назначение и возможности этого механизма. Наконец в одной третьеразрядной, расположенной на отшибе мастерской, над нами сжалились, ц, после того, как мы отплясали чечетку и наговорили заведующей кучу изощренных комплементов, наш заказ был принят.
Вскоре пришло сообщение Сергея, что «лиса пошла», и мы тронулись в путь. Предметом зависти Димки были раздобытые мною меховые торбаса, в которых я выглядел так импозантно, что два дня, в рекламных целях, расхаживал в них по дому. Он, в свою очередь, разжился по договору карабином и рукавицами из собачьего меха. Мы были так великолепны в своей амуниции, что, когда появились в доме Брагина, потрясенная Дуся ахнула.
Наш приезд пришелся на субботу, Сергей был на работе, но в Димкиных планах Брагин-старший не значился.
— Где твой родимчик?— спросил он Дусю о сыне.
— Пошел в баню,— ответила она.
— Понятно,—удовлетворился Димка и отправился сливать из радиатора воду.
Когда появился распаренный Санька, он тотчас же сграбастал его в охапку, поставил на табуретку и спросил:
— Саня, у тебя приятели есть?
