Мейсон кивнул.
– Да она его люто ненавидела. Он скорее родственник не ей, а тем обезьянам в клетках.
– А вам не показалось, что они, возможно, были знакомы еще до того, как она получила это место и...
– Вы хотите сказать, что она устроилась на это место благодаря ему?
– Ну, в общем, да.
– Боже мой, конечно же, нет, Она ненавидела Натана Фэллона.
– А вы как к нему относились?
– Я считаю, что никого нельзя ненавидеть.
– Но он вам не нравится?
– Разумеется, нет.
– Не пытался ли Фэллон ухаживать за...
– Не пытался ли он за ней ухаживать? Конечно, пытался. Поначалу он просто прилип к ней – пока она не поставила его на место самым решительным образом. Он один из тех, кто так и будет ходить кругами, стараясь случайно коснуться, задеть локтем, притиснуться поближе. Он сперва дотронется до вашей руки, потом потреплет по плечу, а затем примется хватать за коленки. При удобном случае он вас тут же обнимет – руки его не знают покоя. Он какой-то... сальный. Иногда хочется просто плюнуть ему в физиономию.
– Ну что ж, полагаю, я узнал от вас все, что хотел, – сказал Мейсон, – вы меня в высшей степени заинтересовали, рассказав об исчезнувшем дневнике.
– Ну, меня это тоже... очень удивило. Ведь не могла же она прыгнуть за борт вместе с ним.
– А еще что-нибудь удивило?
– Да.
– Что именно?
– Ну, в общем, – проговорила она, – тот важный документ, который она печатала для мистера Эддикса. Меня это очень удивило, и я часто размышляла, что с ним могло случиться.
– Что вы имеете в виду?
– Его не было у нее в каюте, и я не думаю, что Эддикс забрал его с собой, уходя. Конечно, он мог его взять, но я сомневаюсь в этом. Она, по-моему, должна была перепечатать его к следующему утру. Они отложили работу, когда шторм усилился.
– Ну хорошо, давайте предположим, что ее смерть не была самоубийством и что это не был несчастный случай, – сказал Мейсон.
Она пристально посмотрела на него.
– Тогда остается убийство.
– Тогда остается убийство, – подтвердил Мейсон.
Лицо ее по-прежнему оставалось совершенно бесстрастным, губы были плотно сжаты.
– Что же вы молчите? – спросил ее Мейсон.
– А я и не собиралась ничего говорить.
Мейсон встал и пожал ей руку:
– Ну что ж, я рад, что смог хоть чем-то быть вам полезным, и рад, что вы сумели добиться компромисса, миссис Кемптон.
Джеймс Этна схватил Мейсона за руку и энергично принялся ее трясти:
– Я просто не в состоянии выразить вам всей нашей благодарности моей и моей клиентки. Я... ну, я просто не могу найти слов, чтобы сказать вам, насколько это было важно для нас обоих.
– Ну что вы, о чем речь, – сказал Мейсон, – я был рад сделать это для вас.
– Нет, нет, это было чрезвычайно любезно с вашей стороны.
– Кстати, – сказала миссис Кемптон, – у меня у самой пропали там кое-какие вещи. Не могли бы вы сказать мне, что там было найдено в этой урне, если, конечно, вы в курсе? Не было ли там вот такой серьги с жемчугом?
Она показала серьгу, и Делла Стрит выразительно кивнула.
– Там была точно такая же серьга, – сказала она, – я отлично помню, что обратила особое внимание на то, каким образом жемчужины собраны в небольшую гроздь.
– О, благодарю вас! – воскликнула миссис Кемптон. – Я так рада! Эти серьги достались мне от матери, и, в общем, я ужасно расстроилась, когда одна из них пропала. Я...
– Вы кому-нибудь говорили о пропаже? – спросил Мейсон.
– Нет.
– Почему?
– Ну, я думала... я сама не знаю почему. Живи сам и давай жить другим – вот мой лозунг, и я не хотела предпринимать ничего такого, что могло бы вызвать ненужные проблемы.
– Вы думали, что потеряли ее?
– Я знала наверняка, что не потеряла, так как обе серьги лежали в моей шкатулке, а когда я собралась их надеть, то на месте оказалась только одна.
– То есть вы думали, что кто-то взял серьгу?
– Ну, в общем, я... я не знала, что и подумать.
– И вы никому ничего не сказали?
– Нет.
– Ну хорошо, – сказал Мейсон, – во всяком случае, она была среди барахла, высыпавшегося из урны. Я помню, что видел жемчужную серьгу, а мисс Стрит, похоже, совершенно уверена, что серьга парная вашей.
– Я абсолютно уверена, – подтвердила Делла.
– Огромное вам спасибо, – сказала миссис Кемптон и одарила их своей спокойной приветливой улыбкой.
Джеймс Этна, казалось, и не собирается отпускать руку Мейсона:
– Это один из самых интересных случаев в моей практике, мистер Мейсон. Я надеялся когда-нибудь в будущем познакомиться с вами, но не смел даже подумать что вы поможете мне в такого рода деле... Я очень высоко ценю это.
– Рад, что смог хоть чем-то вам помочь, – сказал Мейсон.
Они вышли из кабинета. Делла Стрит взглянула на адвоката.
– Ну как? – спросила она.
– И опять наша маленькая подружка вытворяет свои фокусы, – сказал Мейсон.
– Ты имеешь в виду Судьбу?
Мейсон кивнул.
– А что в этот раз задумала Судьба?
– Я полагаю, – сказал он, – что была некая причина, по которой меня вдруг так заинтересовали дневники Элен Кэдмас.
– Ну что ж, – улыбнулась Делла, – значит, Судьбе было угодно, чтобы ты оказал добрую услугу миссис Джозефине Кемптон, и ты ее оказал. Если хочешь знать мое мнение, то могу поклясться, что гонорар в пять тысяч долларов немало значит для этого молодого адвоката.
– Возможно, ты и права, – сказал Мейсон, – но, похоже, ответа мы так и не получили.
– Но почему нет? Ты ведь во всем разобрался и... Хотя, мне кажется, ты всерьез озадачен исчезновением Элен Кэдмас.
– Да, меня весьма беспокоит таинственное исчезновение Элен Кэдмас.
– Ты полагаешь, это не было самоубийством?
– Мне никак не удается в глубине души отделаться от мысли, – сказал Мейсон, – что это могло быть убийство.
– Боже мой, шеф, но ведь ее мог убить только один человек – Бенджамин Эддикс.
– Или ее приятель Натан Фэллон, – сказал Мейсон. – Не забывай о нем.
– И... – Делла Стрит замялась.
– Да, – кивнул, улыбаясь, Мейсон, – продолжай.
Делла Стрит покачала головой.
Мейсон улыбнулся еще шире.
– О, Боже, – сказала она, – мне не хочется даже подумать об этом, но уж если начинаешь расследовать убийство – ну, тогда просто нельзя забывать о женщине, у которой была смежная каюта и прекрасная возможность пройти к Элен в любое время через общую ванную и которая уверяет, что приняла лекарство, усыпившее ее на всю ночь... Боже мой, шеф, мышление у меня становится просто извращенным – и все оттого, что я работаю у циничного адвоката.
– Мышление у тебя становится упорядоченным и логичным, – поправил ее Мейсон.
