Если бы я не смог убедить этого воина Аллаха, что тормоза не к черту, они, я думаю, дали бы мне возможность все закрутить, да и застрелили бы на месте, без лишних слов. Сделали бы это, без всякого сомнения.
Крутил я гайки под дулами автоматов и думал. Калас, как и все бандиты, карабкающиеся по трупам, заменяющим им лестницу успеха, все время жил в страхе, понимая, что рано или поздно возмездие его настигнет и придется отвечать за содеянное. Знал и все равно своего движения не приостанавливал, карабкаясь вверх с нарушением всех норм человеческой морали и правил техники безопасности. (С трагическим пафосом и нравоучительным тоном, я умышленно, для большей убедительности перегибаю палку.)
Решение, как в хорошей джазовой импровизации, пришло внезапно. Сыграть на его страхе, недоверии и подозрительности… Возможно получится стройное и удобоваримое произведение. Хотя… Надежды на это было мало. Но я попробовал.
— Думаю, что кто-то умышленно довел машины до такого состояния, — громко озвучил свой диагноз.
— Зачем, — коротко, с нажимом спросил Калас.
— Машина падает в пропасть, унося с собой секреты аварии и…
Я решил несколько сгладить грустные нотки из той глупости, которую сказал и внести в свои размышления позитивный элемент.
— … И сидящих в ней кратковременных авиаторов, можно будет не хоронить…
Возникла нехорошая пауза. Калас не поднимая головы, что-то тяжело обдумывал перед тем, как принять решение. Было видно, что мысли давались ему тяжело уж больно высоко прыгали от ярости его волосатые мясистые кулаки с толстыми, короткими пальцами.
Боковым зрением я наблюдал за ним. Одновременно грустно думая о том, что кой черт меня сюда понес? Деньги мертвым не нужны… Зарабатывать таким способом, себе дороже?
Осторожные граждане назовут все это — авантюризмом и правильно сделают. Конечно авантюризм. Если бы не он, родимый, то сидел бы я сейчас в ставшем родным городе Птурске, на своем законном ящике из под пивной тары и допивал, что там сталось после посетителей. В тепле, в спокойствие, без забот и волнений…
— Что-то здесь не так. Хочется снять все проблемы одним нажатием курка, — очнулся он. — Почему я должен верить тебе, а не своим людям?
Довольно набивший оскомину вопрос. Пришлось аргументировать.
— Время идет. Люди меняются. Купить можно любого…
Достаточно элементарные объяснения. До меня их постоянно использовали умные люди, вдоль и поперек изъездили. Но, что поделаешь, если ничего другого пока не придумали?
Работает? Давит на подкорку и сознание клиента? Еще как! Чего и добивался. Ага, ладушки.
Я продолжал использовать известные мне психологические приемы «открытого лица». Когда у vis-a-vis (друга-соперника) создается ощущение, что именно он полностью владеет и главенствует в ситуации…
— Если вас не убеждает то, что твориться с машиной, готовой в любой момент унести в пропасть вас и ваших родных, можете прихватить меня в свое царство и там подержать в темнице… Как я понимаю, результаты исследований крови ваших людей могут затянуться…
В этот момент моих размышлений вслух. Мама дорогая! Наверное голос был не столь убедителен или подвело плохое владение местным колоритным языком. Он приставил к моей голове пистолет и нажал на курок…
Если кто-то из умных и безумно смелых, нервно затягиваясь сигаретным дымком, будет рассказывать вам, что в такие моменты он смело посмотрел смерти в глаза, а прожитая жизнь, мгновенно пролетела перед его гордым взором — не верьте… На это попросту не хватит времени.
Раздался сухой щелчок…
* * *
После пистолетного щелчка — началось веселье. Конечно не сразу. Сперва они с любопытством смотрели, как я оценю их остроумие и находчивость. А потом, внимание их привлек необычный звук, когда они разобрались в его источнике. Калас первый начал очень заразительно веселиться. Тут же подключился и Гурон…
В помещении три на три, стоял попросту дикий… Нет, безудержный… Лучше — гомерический хохот.
— Гурон, а ведь он обосался. Обделался с ног до головы… — разогнувшись, простонал он и снова согнулся в новом припадке смеха.
Пока Калас говорил эти неприятные и очень обидные для любого мужчины слова. Из моих скрытых глубин и потаенных мест, продолжал извергаться бурный поток. Но это была уже не моча.
Слезы… Да, да, слезы истосковавшегося по родному дому разведчика, текли из его ослабевшего мочевого пузыря, создавая большую лужу…
— Скажи, Гурон, разве тот сверхагент, о котором перед смертью говорил Ахмед Муртазалиев, мог так опозориться перед всем миром? — презрительно спросил Калас.
— Нет, хозяин. Он предпочел бы умереть с пулей в голове, чем перенести такое безобразие, — еще более презрительно глядя на меня, ответил его верный пес.
Вот же, гады. Пользуются моим бесправным положением, пальцем тыкают и насмешки строят. Не успокаиваются, продолжают топтать мое человеческое достоинство.
— Стоит ли его бояться? — уже спокойнее спросил Калас.
— Нет. Если только опасаться, что он изгадит ваш красивый паркет и ковры.
Степень презрения Гурона, была просто беспредельна, он бы предпочел увидеть меня, героически погибнувшего, чем обоссаным. Он даже не смотрел на Каласа, так ему было стыдно за мое поведения. Бай же, подвел итог этой дуэли нервов.
— Я тоже так думаю… Это не он, — Калас покрутил головой. — А предложение подержать его у нас, пока проясниться то, о чем он говорил, было интересным. Тем более, пусть посмотрит наши машины. Похоже, в этом он разбирается. Берем его. Пакуй в багажник…
К моему удовлетворению, расчет оказался точным. И если прием «открытого лица», испытанный на многих, в этой ситуации сработал скверно. Обращение к безотказному маневру: «паршивая овца», великолепно себя проявило. Психологи вновь оказались на высоте.
Неожиданность. Чувство превосходства над другими. Осознание своего величия. Все это сыграло свою роль. Всегда приятно знать, что ты гораздо лучше чем отрицательный персонаж, встреченный на жизненном пути… Тем более с такими реакциями.
Моего мнения о том, хочу ли я ехать выше из домика промежуточного блокпоста, у меня даже не спросили. Все было решено в мгновение ока. Хотя, это было ясно уже в момент обдумывания данной комбинации. Они пытались сыграть со мной в карты, в простое очко, а я с ними сыграл в шахматы. Разыграл дебют с жертвой преимущества, но с перспективой стремительной контратаки на главные фигуры.
Безропотно, «стыдясь самого себя», забрался в багажник и мы поехали вперед и вверх, где меня ждала, долгожданная булка с маслом, сыром и ацетоном.
