— Так куда тебя грузить, мужичок? — осведомился шофер после пятиминутного молчания.
— Да на первой станции.
— Чего пешком пошел, денег нет, что ли?
— Есть деньги. Так уж вышло. К брату надо было сходить.
— А, вон оно что.
Разговор не вязался. На станции Назаров поблагодарил водителя, вскинул мешочек свой на плечо, пошел бродить по городу. Пообедал в чайной, на вокзал поплелся. До вечера толкался в очереди за билетом. Купил, задумался, что дальше делать. Сосед по очереди, чернявый остролицый тип, выбился из толпы, подобрался к Назарову, стукнул по мешку ладонью, спросил негромко:
— До Москвы?
— Ага, — откликнулся Назаров, отворачивая мешок подальше от незнакомца.
— Ночевать-то есть где?
— А тут, наверное, — махнул рукой Назаров, указывая на лавки вокзальные.
— Попутчики ведь мы, — сказал остролицый. — Может, до гостиницы дотопаем? Все веселее вместе ночь коротать.
А когда Назаров засомневался, есть ли в гостинице номера свободные, успокоил, сказал, что для него это не проблема.
По дороге спросил:
— С Оки, что ли? Окаешь здорово.
— С Волги, — машинально сказал Назаров и назвал городок, в котором родился. Ох, как жалел потом об этом!
В гостинице болтливый человек этот сказал Назарову:
— Давай ксиву твою. Сейчас мы это дело провернем.
Отдал паспорт Назаров. Вторую глупость совершил. Чернявый взглянул в документ:
— Назаров, значит? Ну а я Иванов, Сергеем звать. Считай, знакомы. — Понес документы к окошечку, поболтал с девчонкой, запросто оформил номер на двоих.
Поужинали в ресторане. Иванов четыреста граммов водки заказал, селедку, салат какой-то.
— Я не пью, — сказал Назаров.
— Чего так? — удивился Иванов.
— Болен. Туберкулез у меня, — соврал Назаров, вспомнив про свои давние недомогания, Поговорили. Иванов всю водку один вылакал. Спать пошли. Назаров мешок свой под голову умостил. Иванов не сказал ничего, но удивился вроде, хмыкнул пьяно, разделся, под одеяло залез.
Утром на поезд сели. Как сейчас помнит Назаров… Ровно в три часа тридцать семь минут…
Кожохин возвратился из командировки посвежевший, но невеселый. В ответ на молчаливый взгляд Шухова развел руками.
— Пустой номер, — сказал только, подсел к столу, вытащил из кармана пачку сигарет и принялся ее распечатывать.
— А конкретнее? — спросил Шухов.
— Текучесть кадров, — сказал Кожохин, закуривая. — За восемь лет там все переменилось. Покопался я в делах архивных, со старожилами потолковал. Не помнят в леспромхозе Назарова. Кое у кого, правда, фамилия на слуху. Но интересного мне почти не сообщили. Черт его знает: работал человек пятнадцать лет, а памяти никакой по себе не оставил.
— Значит, ничего?
— В документах — да. Показали мне там женщину одну. Любовь у нее вроде с Назаровым была. Побеседовал я с ней. Занятная была в молодости баба, заводная. Сейчас постарела, остепенилась. Замужем. Говорила сперва, что о Назарове ничего не знает. Это когда я к ней на квартиру пришел. А на другой день явилась в гостиницу — глаза любопытные, чувствую, мнется, спросить что-то хочет.
— Ну?
— Спросила: «Или убил кого Назаров?» Я вижу — разговор налаживается. «Да нет, — говорю, — его убили». Усмехнулась, покачала головой: «Добился, значит, Витя, заработал». Я ей: «Извините, уважаемая, загадочки для мужа оставьте, а тут дело серьезное». Потолковали мы этаким манером минут пять…
— Не тяни, — нетерпеливо бросил Шухов.
— Да что тянуть-то, — сказал Кожохин. — Она в чем-то подозревала Назарова. А в чем — сама не понимала. Ненастоящим он ей показался. Так и сказала: «Ненастоящий». Вот и разбирайся теперь. Поди гадай. Глаза, говорит, у него странные были. Жил не так. Не пил. Чудным ей, понимаешь, казалось, что он непьющий. Одним словом, таинственная женская логика. Пьет мужик — плохо. Не пьет — тоже нехорошо.
— Н-да. Про Иванова я тебя не спрашиваю.
— Не было там такого, — сказал Кожохин.
— Вот его анкета. Полюбуйся, — Шухов протянул листок через стол.
Кожохин прочитал, хмыкнул:
— Личность!
— Да. Заметь: из тюрьмы он вышел восемь лет назад. Раза четыре за свою жизнь привлекался за аферы. Сообразительная сволочь была. Последняя его проделка одна чего стоит.
— Это какая?
— Да вот. Писал письма родственникам умерших людей, требовал с них долги, которые будто бы покойники наделали. Суммы небольшие, а если все сложить, нахапал порядочно.
— Вот гад!
— После отсидки вернулся в Курск и восемь лет честно работал. Так, во всяком случае, считают. А на самом деле, как я выяснил, все эти годы искал Назарова. Нашел. Но добраться до него не сумел, смерть помешала.
— И кто-то другой прикончил Назарова, — сказал Кожохин.
— Можно предположить связь: Назаров — Иванов — икс-убийца, — продолжил свою мысль Шухов. — Я было подумал, что местью дело пахнет. А потом эту версию отбросил, занялся загадкой с разбитым аквариумом. Ты вовремя явился. Сегодня посмотрим, что из этого выйдет. Я жду Мокееву.
— Все-таки аквариум. Я, между прочим, тоже о нем думал. Да только без толку…
На окне стоял аквариум. Копия того, разбитого. Сквозь стекло были видны черно-красные рыбешки, сновавшие взад и вперед. Шухов остановился посреди комнаты рядом с Лизой Мокеевой. Кожохин наблюдал за ними от двери. Женщина неохотно переступила порог этого дома. Она похудела, осунулась за эти дни, выглядела усталой. Когда Шухов вызвал ее, Лиза Мокеева спросила:
— Вы еще не арестовали Эдика?
— Нет, — сказал Шухов.
Женщина в упор взглянула на него. В ее глазах читалось недоумение.
— Значит, не он? — с трудом выговорила она.
Шухов переложил папку с протоколами с правой половины стола на левую и встал.
— Мне уже надоело задавать вам один и тот же вопрос, — сказал он. — Но я его все-таки задаем еще раз. Почему вы вбили в голову, что муж следил за вами? Ведь вы не видели этого человека вблизи. Как вы могли узнать его в темноте? В три часа с минутами на указанном вами расстоянии даже хорошо знакомые люди не могут распознать друг друга. У вас особенное зрение, да?
— Он был моим мужем.
— Резонно, ничего не скажешь, — Шухов сунул в рот сигарету, зажег, ткнул спичку в пепельницу. — Да ведь на таком расстоянии видно только темное пятно. Смутное, расплывчатое пятно. Понимаете? Абсолютно никаких деталей. Столб это или человек, различить невозможно.
— Вам лучше знать.
— Хорошо. Покончим пока с этим. Мы пригласили вас сегодня еще раз для того, чтобы вы помогли решить один вопрос. Вы помните аквариум, который стоял на окне у Назарова? Узнаете его, если увидите?
